Он понимающе посмотрел на свои испачканные в краске руки, глянул на меня, раздвигая губы в улыбке и двинулся в мою сторону. Я отскочила и замерла. Он продолжил свой путь ко мне. Молодец пацан.
Я опять отскочила. Тогда он рванул ко мне со всех ног. Я с криком понеслась от него. Конечно, пришлось дать ему возможность меня поймать и измазать. Лина включилась в игру, потом и местные детишки. Мы хохотали, догоняя друг друга. Столичные посмеивались. Один попытался меня поймать и придержать для детворы. Я резко развернулась в кольце его рук и намазюкала всё лицо. А нечего лапать своими ручищами. Теперь столичные беззлобно смеялись над недотепой.
Люся всплёскивала руками, глядя на нашу живописную компанию.
— Где же отмыть такую толпу?
— А нигде. На озеро пойдем — ответила я. Собирая детей в кучу и отдавая последние указания, двигалась спиной вперед, лицом к детям:
— Положи кисти. Не переверни краску.
И… Наткнулась на что-то твердое. Обернулась, автоматически выставив грязные руки, и замерла. Чернявый стоял в одних штанах и мокрый, наверное, с озера идёт. Он спокойно смотрел на меня. Я перевела взгляд на его грудь, на которой лежали мои испачканные руки. Неудобно-то каааак. Но я не спешила убирать руки, слегка шевеля ими.
Кончики пальцев ощупывали гладкую мокрую кожу. Ощущения очень приятные, руки не хочется убирать. Я вздохнула и уловила свежий запах воды и легкий мускусный запах его кожи. Я подняла голову, посмотрела на него, быстро окинув его лицо взглядом. Правильные черты лица. Шрам притягивал взгляд, особенно то место, где он заканчивался. Так хотелось протянуть руку и провести по уголку его рта.
Он приподнял одну бровь. Я пришла в себя, убирая руки. На его груди остались отпечатки. Что-то я рассиропилась, рядом детей куча-мала, народ, а я растаяла в несвойственной мне манере.
Я быстро шагала к озеру, дети едва поспевали за мной. Я остановилась, глубоко вздохнула, успокаиваясь. Собрала детей вести на озеро, значит, несу за них ответственность.
Обернулась:
— Не отставай, детвора! Кто последний — будет убирать наш бардак.
Дети с визгом рванули к воде, дураков нет убираться.
Оборачиваясь, поймала взгляд Чернявого. Ой, что-то неспокойно мне.
Я припустила за детьми. Мы плескались в воде до посинения. Единственное неудобство — я купалась в платье. Точно! Ночью возьму купальник и поплаваю как белый человек.
Время перевалило за полдень. Пора возвращаться. Нужно Люсе помочь. Попробуй такую ораву накормить. Мы провозились, готовя обед. А вечером ещё и ужин готовить.
— Вечером что готовить будем?
— На охоту пошли ребята — ответила она, разгибаясь от котла.
Я кивнула и пошла в комнату. Сняла платье и надела костюм. Волосы были еще влажные, я расплела их для просушки. Нужно спросить у Игната, почему очнулась с длинными волосами. Игнат как раз был во дворе.
— Игнат, а почему я с длинными волосами тут оказалась? У меня всегда короткие были, а тут такой сюрприз.
Игнат пожал плечами:
— Не знаю я. Я вон — с новыми зубами оказался — сказал он, стуча по зубам пальцем — И ничего доволен — закончил он, смеясь — Мешают что ль? Красиво же. И вообще, значит так нужно.
Опять это знаменитое «так нужно». То мама Ева, теперь этот. А я уже ударилась в размышления и воспоминания.
Это сколько я тут уже? Я начала мысленно прикидывать в уме. Это что же получается, сегодня у Игоря Семёновича день рождения? Я не сдержала своё слово спеть на его юбилее. У меня испортилось настроение.
Ушла в комнату, легла на кровать. Дети, утомившись после купания, тихонько сопели. Я лежала, закинув руки за голову, думала о Ромке с Алькой, Семёныче и, конечно, маме Еве. Соскучилась ужасно. И так мне стало себя жалко. Я повернулась на бок, а слезы уже текли из глаз. Вспоминала своё последнее дежурство с Игорем Семёновичем, операцию бродяжного пса со сложным переломом. И опять какая-то далекая мысль начала стучаться в мою голову. Не могу понять, что-то я должна вспомнить. Я потёрла висок. Нет, не могу поймать мысль. Так, тихонько лежа и слушая дыхание детей, я задремала.
***
Проснулась, когда вечер захватил в свои владения дневную жару.
Вот это я поспать! Ночью что делать буду? Я вышла на улицу. Дети умчались играть с соседскими детьми. Звери еще не вернулись. Совсем обиделись на меня? Возле костра расселись столичные. На костре жарилась туша. Я присела рядом с Игнатом.
Он глянул на моё хмурое лицо:
— Что хмурная, землячка? — и хотел по старой привычке хлопнуть меня по плечу.
Я зыркнула на него, предупреждая его жест. Он отшатнулся. Ну да. Есть у меня такая особенность. Когда злая, взгляд у меня зверским становится. Научилась кое-чему в своем сиротском детстве.
Я вздохнула, опустив голову:
— Дом вспомнила, вот и накатило что-то.
Он понимающе кивнул.
— Сегодня юбилей у очень хорошего человека. Я обещала спеть и не выполнила своё обещание — грустно сказала я.
Игнат подвинулся ко мне:
— Так и спой, Ритуля, как будто для него поёшь. Исполни своё обещание. И я истосковался по песне русской. Иногда так жмёт в груди, услышать бы ещё разок.
Я обвела всех взглядом, на нас никто внимания не обращал. Я кивнула. Набрала воздух в легкие, закрыла глаза и представила лицо дорогого мне человека, моего учителя и друга и запела его любимую песню:
«Чёрный ворон,
что ж ты вьешься
Над моею головой
Ты добычи не дождешься
Чёрный ворон, я не твой».
Мощный низкий, красивый голос присоединился к моему. Я открыла глаза. Игнат пел, опустив глаза к земле и нахмурив брови. Его голос переплетался с моим высоким чистым голосом, и мы продолжали петь. В вечерней тишине звук усиливался, то взлетая ввысь, то опускался скорбными словами.
«Калена стрела венчала
Среди битвы роковой
Вижу смерть моя приходит-
Чёрный ворон, весь я твой!»
Мы допели в полной тишине. Так и сидели некоторое время. Игнат утер ладонью одинокую слезу, шумно выдохнув:
— Моя любимая! Уважила, землячка. Прямо душа развернулась, как будто дома побывал.
Кто-то из ребят попросил:
— Спой ещё. Душевно у тебя выходит.
Я кивнула. Обещания нужно выполнять. И я пела всё, что знала.
Разошлись задумчивыми. Песня заставляет думать и переживать, страдать и радоваться.
Я ушла в комнату, дети спали. Под платье надела купальник. Пойду на озеро, днем выспалась, а мысли разные все равно не дадут покоя. На пороге брюхом кверху лежали животные. Позвав их, осторожно вышла на улицу. Вроде нет никого. Я вздохнула полной грудью, хорошо-то как!
