***
Едва потеряв сознание, провалилась в какую-то тягучую чёрную пустоту, которая не дарила блаженного покоя, а заставляла тревожно пробираться сквозь неё. Я с силой раздвигала плотное пространство руками, пытаясь пробраться вперед. Точно знала, что мне нужно двигаться, иначе эта гадость поглотит меня. Разочарованно крутила головой. А где благословенное блаженство? Где искрящийся небесный свет и ощущение покоя в душе. Господи. И помереть по-человечески не могу. Я продолжала двигаться, пока не провалилась.
Оказалась окруженная ярким искрящимся светом. Ну наконец-то. Я огляделась. Поляна, растут цветы, летают бабочки. Показалось белое облако, которое двигалось ко мне. Когда оно приблизилось на расстоянии вытянутой руки, из неё шагнула женщина. Аккуратная точеная фигура, облаченная в еле прозрачную ткань. И это спокойное красивое лицо. По земным меркам женщине было лет сорок. Её глаза, мудрые и всезнающие, ласково смотрели на меня. И веяло от её фигуры чем-то спокойным и непоколебимым, что хотелось сесть возле её колен, обхватить ноги и прижаться всем телом. И сидеть так долго-долго, слегка покачиваясь.
Она протянула ко мне свою ладонь и погладила по щеке. Я, как котенок, ищущий ласки, чуть подалась вперед и закрыла глаза. Хорошо-то как.
Она едва коснулась моей головы. И я услышала её голос внутри себя:
— Ты наконец вернулась.
Вернулась? Что значит вернулась? А, ну да. Вернулась на небеса. Все правильно.
— Отважная моя девочка.
Какая же я отважная? Мне было так стра-а-а-ашно жалобно думала я.
Она понятливо едва кивнула головой и подняла моё лицо, рассматривая:
— У нас мало времени. Тебе пора возвращаться.
Что? Куда? Обратно? Нет, я не хочу. Молча мотала я головой А можно я останусь? Пожалуйста. Здесь так хорошо.
Она пытливо смотрела на меня, едва склонив голову набок:
— Можно.
Я радостно выдохнула. Облегчение затопило всё моё сознание, я закрыла глаза, чтобы насладиться этим чувством.
— Тогда дети погибнут! — меня вернула к действительности ее жесткая фраза.
Я открыла глаза, нахмурив брови. Дети. Вспомнила последнюю увиденную мной сцену и понурилась. Эгоистка. Расслабилась, мне хорошо, а на остальных наплевать.
Она понимающе кивнула:
— Это твоё испытание, пройди его с честью. А от меня получишь подарок. Какой — узнаешь позже. Мы ещё встретимся. А теперь спеши — она ласково провела ладонью по моей щеке и мир закрутился.
***
Очнулась от боли во всем теле. Голова гудела, звуки расплывались — то отдаляясь, то взрываясь в голове пульсирующей болью. Блин, что это? По моему лицу водили чем-то мокрым и дурнопахнущим. Гадость какая. Я поморщилась и, сделав усилие, открыла глаза.
На до мной стоял Мелкий и облизывал. С его открытого рта капала слюна. Я решительно отодвинула его морду от себя.
Повернула голову набок. Хил проделывал то же самое с моей рукой. Я подняла руку и не обнаружила никаких признаков ранения. Удивляться просто не было сил. Я тихонько села, прислушиваясь к своим ощущениям. Слегка подташнивало и жутко хотелось пить. Животные, увидев, что я пришла в себя, начали проявлять свои чувства. Мелкий, одурев от радости, скакал как лошадка, то отскакивая, то приближаясь ко мне, нечаянно задевая меня своей большой башкой, радостно порыкивая. От его неосторожных задеваний, меня мотыляло из стороны в сторону.
— Мелкий, ты сейчас меня добьешь, честное слово — слова вырывались из пересохшего горла, тихим хрипом.
Он сел на зад, но сидеть спокойно все равно не мог, перебирал лапами, то припадал на землю, то вскакивал, радостно повизгивая. Хил медленно подошел ко мне, внимательно заглянул в глаза, затем пробрался под левую подмышку и всем телом прислонился.
От этого его молчаливого и простого действия, я чувствовала, что обо мне беспокоились и я просто им нужна. Схватила Мелкого за шерсть и притянула к себе. Он улегся, положив голову на мои колени. И я молча гладила их, выражая свою благодарность за их любовь, а на душе разливалось радостное чувство. Это ведь так важно — чувствовать, что ты кому-то нужен.
Так и сидели молча, пока не подбежал Игнат с Люсей. Она плакала, радостно дотрагиваясь до меня. Игнат с тревогой смотрел — то лихорадочно взлохмачивал волосы, то проводил ладонью по лицу, словно пытаясь стереть воспоминания.
Затем схватил в охапку, поднял, прижал к себе крепко-крепко и замер.
— Жива — выдохнул он, отпуская из своих объятий. И от переживаний утер скупую мужскую слезу — Я уж думал всё — и коротко рубанул рукой воздух.
Он взял меня за руку и повел к небольшому костру. Там сидели легко раненые ребята, переговариваясь. Налил в кружку отвар и молча подал. Сам молча сел рядом.
— Рита, дети — он снова замолчал, опустил голову и сцепил ладони в замок.
Тут на своем шавале влетел Реммир, он спрыгнул на ходу и присоединился к оставшемуся отряду.
Я кивнула Игнату:
— Видела — горестно пробормотала я.
— Нужно выручать ребят.
Тут меня заметил Тельнан. Он тяжело поднялся и, прихрамывая пошел ко мне. Остановившись напротив, молча протянул руку. Я с недоумением встала. Чего он от меня хочет? И тоже протянула руку. Он крепко пожал мою руку, развернулся и ушел на свое место. За ним молча потянулись все ребята. Я в ошалении подавала им руку, думая, что бы это значило. Поздравляют что ли, что в живых осталась? Может это у них ритуал такой. Откуда же мне знать?
Реммир с молчаливым удивлением наблюдал за их действиями.
Игнат, дождавшись окончания рукопожатий, подвинулся ближе для объяснений:
— Только что, Рита, ребята из лучшего отряда страны, высказали тебе своё почтение и уважение — А ты чего не сказала, что на мечах умеешь, а? Я как увидел, офигел вообще. Мне прямо стыдно стало за себя. Тут девчонка мечами машет, а от меня толку ноль.
— Да кто тебе сказал, что умею, Игнат — устало пробормотала я. В голове нарастала боль. Видать крепко меня по ней приложили.
— И не выдумывай, я же видела, как ты Дикому всю морду расквасил своей культяпкой. А говоришь, толку нет.
— Видела, значит? — он чуть расправил плечи — Чего греха таить, испугался жуть. Думал, конец мой настал. Да и Люся испугалась.
И спохватился:
— Это как это не умеешь? Я своими собственными глазами видел, как пошла двумя мечами махать, как будто только этим всю жизнь и занималась — он покачал головой — Ну ты даешь, землячка. Не девка, а цунами какое-то.
В это время откуда-то из воздуха начали выходить столичные. И я открыла рот от удивления. Шагнул целый и невредимый Эвальд. За ним Ольгерд. Я же собственными глазами видела его с мечом в животе. Как такое возможно? Это, конечно, очень-очень хорошо, что они живы, но в голове, пульсирующей болью, все равно не укладывалась картина.
