Подняв на меня глаза, папа тритона усмехается.
— Помню эту кофту. Мать выбрала её для старшенького в каком-то супердорогом магазине за кордоном. А мы со средним и младшим никак не могли перестать ржать. Ну на фиг мужику такая кофта? А Герман сразу же напялил её. Для него подарок матери значит очень и очень много. В итоге из упрямства, когда мы все собирались здесь, он каждый раз надевал её. Мы привыкли и перестали обращать внимание. «Пчёлка» даже немного затёрлась со временем. Удивительно, что он позволил тебе надеть её.
От его слов по сердцу разливается печаль. Это уже не имеет смысла. Теперь босс ко мне в жизни не подойдёт. Ещё бы… Секретарша захотела настоящей любви.
— Мне просто не во что было переодеться. Всё остальное мне бы не подошло, так что…
Седина будущего свёкра поблёскивает на солнце. Он придерживает полено и, улыбнувшись морщинистыми губами, заносит топор над головой.
— Схватил тебя в охапку и повёз за город, не предупредив? Удивительно. И на него это не похоже. Любовь, что тут скажешь.
Кряхтит, пытаясь выдернуть застрявшее лезвие. Да уж, любовь. Мне не по себе от его слов, потому что я знаю — это неправда. Он просто не подумал обо мне, и всё. Если бы Герман Игоревич хоть что-то ко мне чувствовал, он бы пошёл за мной. Времени прошла уйма: я успела прогуляться по дому, оббежать сарай и изучить особенно красивые кусты роз, а его так и нет.
Зато из дома выходит его истинная любовь. Яркая, красивая и, как обычно, невероятно ухоженная, словно с картинки. Не то что я. Она плывет по мощёной тропинке, стуча набойками то ли кед на каблуках, то ли туфель со шнурками. В её руках чашечка кофе, в глазах — нескрываемая радость.
— А вот и наш переходящий вымпел, — неожиданно метко шутит отец тритона, раскалывая непокорное полено надвое.
— Я был против их свадьбы с Гавриилом. Но мать считает, что Сабина ошиблась в случае с Германом и нашла истинное счастье в лице другого братца. А я вот думаю, что жениться на женщине, которая спала с твоим родственником, довольно жалкое решение. Но Гавриил всегда подбирал за Германом игрушки. Ну да бог с ними. Живут и живут, им обоим нормально, и ладно, — остановившись, смотрит на меня. — И теперь я спокоен за старшего: если ты, его невеста, носишь его шорты, значит у вас всё идеально.
Покраснев до кончиков волос, начинаю помогать: подношу свёкру поленья. Только чтобы занять руки. Мне так стыдно. Отец счастлив и думает, что сын нашел истинную любовь, а мы притворяемся. Я-то, конечно, к нему уже неравнодушна, но сам-то Герман ради денег. И я помогаю ему в этом фарсе.
Надо было идти на кухню, а не сюда, может, лука какого порезать, перекрутить батона в фарш через мясорубку, но только не сюда... Я уверена, у них есть и маринованное мясо, и наборы для барбекю. И свёкор просто ради удовольствия рубит дрова. Он оказался милейшим дядькой, но мне невыносима эта его радость на мой счет. От этого моё положение становится ещё ужаснее.
Я актриса и клоунесса, и его сын меня не любит, он мне пообещал машину и квартиру. И у бати случится новый инфаркт, когда он узнает об этом.
— Доброе утро, — приветствует нас издалека Сабина. — Какая сегодня чудесная погода. Розы благоухают особенно сильно. Герман сделал мне кофе. Он очень вкусный. Из Италии. Всем советую.
— А я ещё думаю, зачем она притащилась сюда с чашкой, — шепчет себе под нос Белозерский-старший, качает головой, вытирает пот со лба и снова заносит топор.
Он смеётся. А мне совсем не весело. Я так радовалась, когда тритон сделал кофе для меня. А выходит, в этом нет ничего необычного. Меня обливает кислотой ревности.
Вот почему его так долго нет!
Он посмеялся над моими словами о любви и пошёл к Сабине. Поить её кофе. Итальянским. Вкусным. Кормить шоколадом с рук. Делать массажик плечиков. Мечтать о близости, которая у них обязательно случится в самое ближайшее время. Я не пожелала утолить его жажду, и он ускорит процесс развода. А может, у них сорвёт предохранители уже сегодня. Гавриила-то нет с нами.
Я же не дала. Он здоровый и очень голодный мужик. А мне нужна какая-то там любовь. Теперь я буду фиктивной невестой с рогами до потолка. Смотрю на идеальную любимую моего жениха, на её блестящие волосы, длинные ногти, чётко очерченные брови и губы с изысканным, но едва заметным розовым блеском, и хочу заскулить от несправедливости.
— У вас случайно нет второго топора? — складываю руки в молитве, поворачиваясь к отцу Германа. — Это бы решило все проблемы разом.
Глава 46
— Доброе утро, Сабина, как спалось?
Помогаю папочке с чурками, таскаю, царапая руки. Это отвлекает от гнетущих мыслей. А бывшая моего жениха всё крутит свою любимую чашку. Пусть заберет её себе домой и подставит под стекло, как особо ценный экспонат, к которому прикасался божественный Герман.
Господи, я опять ревную.
— Великолепно, но думаю не так хорошо, как тебе в объятиях нашего Германа.
— Не твоего, дорогуша. — Скрип, хруст и снова стук. — А Аниного.
— А я и не сказала моего, я сказала — нашего, — оскорбившись и нахмурив брови, Сабина ведёт плечиком.
Всё будет хорошо. Мне надо думать о будущем и желать этим двоим счастья. Они обязательно поженятся в конце. И только я так думаю, как гнетущая атмосфера рассеивается и небо светлеет, очищаясь от облаков, чтобы дать возможность пробиться солнечному свету.
— Герман теперь всецело принадлежит Анюте. — Ещё один удар и треск, после которого чурка разламывается надвое. — У меня есть знакомые работники органов загса, и мы устроим церемонию прямо завтра, выездную, в кустах роз, на свежем воздухе. Как ты к этому относишься, Аня?
Ветерок на минуту стихает, и запах цветов больше не уносится в сторону, он наполняет лёгкие.
Как я отношусь к тому, чтобы уже завтра стать мадам Тритон? С одной стороны, в груди пульсирует радость. С другой… Это всё ради денег. Я что-то вроде куклы на машину свадебного кортежа, меня сажают на капот, чтобы все вокруг знали, что сейчас будет свадьба.
— А куда торопиться?! Зачем так сразу?! Не пожар же! — испугавшись, Сабина суетится вокруг колоды, демонстрируя совершенно неадекватное поведение.
Бросает чашку на газон. Чуть приподымается на носочках. Делает нечто непонятное с руками.
Эко у неё подгорает. И чего она так волнуется? Что такое штамп в паспорте по сравнению с искренней любовью, которую к ней испытывает Герман? Я-то просто прикрытие и случайно попавшийся под руку предмет страсти, а она — женщина мечты. Ей ли переживать?
— Нужно всё подготовить, чтобы достойно отпраздновать. Думаю, Аня мечтает о пышном платье и шикарном торжестве где-то в огромном замке на берегу моря. У Германа это первый брак, — выходит у неё почти фальцетом.
— Об этом всегда мечтала ты, ни для кого не секрет, что ты, Сабина, предпочитаешь только очень дорогие вещи и останавливаешься исключительно в самых лучших фешенебельных отелях. Гавриил разорился на свадьбе. А Аня совсем другая, — за нашими спинами звучит очень знакомый, ставший особенным для меня в последнее время голос.
