Она с силой захлопнула дверь и недружелюбно взглянула на
него.
— Вам бы следовало оставить ваш значок дома, — сказала она.
— Кто-нибудь может сказать, что вы — полицейский, который входит в дом к
женщине, когда она одевается, не снимает с головы шляпу, курит мокрую сигару и
распространяет в доме вонь, прежде чем хозяйка успела позавтракать. Селлерс
снова улыбнулся:
— Вы могли бы вывести меня из себя, Берта, если бы мне не
было известно, что под вашей суровой оболочкой скрывается золотое сердце. Когда
я думаю о том, что вы сделали тогда со слепым, у меня появляется такое чувство,
что я должен угощать вас рюмочкой всякий раз, как вас вижу.
— О черт! — фыркнула Берта. — Что за ерунда. Я даже не могу
побыть в такой же толстой шкуре, как у вас. Садитесь и читайте газету. Но
только, ради Бога, выкиньте в окно эту вонючую дрянь. Я почищу зубы и…
Сержант Селлерс поднес спичку к сырой сигаре, поднял голову
и сказал:
— Я уже читал газету. Расскажите мне лучше, что вы знаете о
миссис Эверетт Белдер?
— Да вам-то что за дело? — спросила она, и у нее зародились
смутные подозрения.
— Похоже, она неаккуратная хозяйка, — сказал Селлерс.
— О чем вы говорите?
— О теле в погребе миссис Эверетт Белдер.
Берта стала осторожной, как старая опытная форель в глубоком
горном озере при виде отблесков пламени над поверхностью воды.
— Кого она убила, своего мужа?
— Я не говорил, что она кого-то убила. Я сказал, что она
оставила в погребе тело.
— А-а, — протянула Берта. — А я думала, что она убила
кого-то.
— Нет, я этого не говорил… пока.
— В гаком случае, меня это дело не касается.
— Думаю, вам бы хотелось оказать полиции посильную помощь.
— А почему я должна это делать?
— Потому что вам не хотелось бы бросать это дело.
— Послушайте, — сказала Берта, подозрительно глядя в лицо
Селлерсу, — я помогу полиции расследовать дело об убийстве, но зачем нужно было
так долго рассказывать мне, что эта женщина плохая да неаккуратная хозяйка.
Сколько там тел?
— Одно.
— Вам бы не следовало обвинять ее в неаккуратности на
основании лишь одного тела. Я читала о случаях, когда у людей их было не меньше
дюжины. И потом, если оно не находилось там слишком долго, то может означать,
что она только…
Селлерс тихо засмеялся:
— Вам не удастся обмануть меня.
— Чей там труп?
— Салли Брентнер. Молодая женщина лет двадцати шести.
— Она умерла своей смертью?
— Мы еще не знаем. Это мог быть и несчастный случай.
— А мог?
— А мог и не быть.
— Кто эта Салли Брентнер?
— Служила в доме горничной.
— Как долго тело лежало в погребе?
— День или около того.
Берта спросила как бы случайно:
— Что же миссис Белдер обо всем этом говорит?
— Ничего.
— Она не будет отвечать на вопросы?
— Миссис Белдер не может отвечать на вопросы потому, что ее
нет. Очевидно, она покинула дом. И здесь появляетесь вы.
— Что вы имеете в виду?
— Как я понял, именно вы видели ее в последний раз.
— Кто вам это сказал?
— Маленькая птичка.
Телефон зазвонил снова. Берта была рада этой паузе в
разговоре.
— Одну минутку, — сказала она сержанту и затем, взяв трубку,
произнесла: — Алло?
По голосу Эверетта Белдера было ясно, что он подвергся
сильнейшему эмоциональному стрессу:
— Слава Богу, что я нашел вас! Куда я только вам не звонил!
Я звонил вам еще раньше домой, но вы не ответили. Мне дала телефон ваша
секретарша…
— Прекрасно, — прервала его Берта, — выкладывайте все, что у
вас есть.
— Случилось нечто ужасное.
— Я знаю.
— Нет-нет. Это вдобавок ко всем моим несчастьям. В погребе
нашли тело Салли. Она была…
— Знаю. Полиция здесь.
В голосе Белдера послышался испуг:
— Я хотел предупредить вас до того, как они придут. Что вы
им сказали?
— Ничего.
— Можете вы от них избавиться?
— Не думаю. Если и смогу, то ненадолго. Ваша жена дома?
— Нет. Ее не было всю ночь. Теща неистовствует, она и
обнаружила тело. Она поклялась, что обыщет все комнаты в доме, сказав, что
начнет с погреба. Я слышал, как она спустилась по ступенькам вниз, вскрикнула и
потеряла сознание. Я бросился за ней, а там распростертая на полу лежала Салли…
Сержант Селлерс добродушно прервал разговор:
— Я даю вам кусок веревки, Берта. Не пытайтесь завязать
причудливый узел, а го запутаетесь, и вас вздернет.
— Кто у вас говорит, — спросил Белдер, — представитель
закона?
— Да, — с чувством произнесла Берта и замолчала.
— Я сказал офицерам, что кто-то написал моей жене грязное
письмо. Но показать его не могу, потому что оно у вас. Я не стал им объяснять,
почему я вас нанял, а только обрисовал им картину.
— Понятно.
— Я думаю, что нужно показать офицерам первое письмо. Это
может быть связано со смертью Салли и повлияет на ход дела. Но не нужно, чтобы
полиция знала про второе письмо. Оно не должно повлиять на ход событий.
— Почему?
— Я не хочу, чтобы в это дело была втянута Долли Корниш и о
ней пошла дурная слава. Из-за этого письма все выглядит весьма скверно.
— Почему?
— Неужели вы не можете понять? На подобные вещи существует
много точек зрения. Полиция может повернуть все самым неблагоприятным образом
для миссис Корниш. Мы должны защитить Долли.
— Почему?
— Черт возьми, можете вы сказать что-нибудь, кроме этого
«почему»
— Только не сейчас.
Белдер, видимо, решил, что разговор окончен. Берта, ожидая,
что Фрэнк Селлерс прервет беседу, спросила:
— Что с Салли? Как она умерла? Это был несчастный случай,
или она была убита?
