— А потом?
— Я закрыла дверь.
— Вы видели, как он целовал ее? Щеки Имоджен вспыхнули.
— Нет.
— Вы видели ее еще раз?
— В три пятнадцать, когда она выходила.
— Кто-нибудь знает, что она была здесь?
— Нет, насколько мне известно.
— Когда она вошла, в приемной никого не было?
— Нет.
— Кто-нибудь пошел за ней, когда она уходила?
— Я не могу сказать с полной уверенностью, но, скорее всего,
нет. В офисе никого не было.
Берта прервала ее:
— Что толку в пустой болтовне? Это была встреча, которую
ждали.
Селлерс предупреждающе нахмурил брови:
— Я в этом не уверен, Берта.
— Зато я уверена, — отрезала она.
Селлерс посмотрел в окно на стоящие напротив здания:
— Видите ли, Берта, есть несколько веских свидетельств в
пользу теории об окнах офиса.
Берта повернулась к Имоджен Дирборн, открыла сумочку,
достала напечатанную на машинке записку, которую она отколола от
корреспонденции Эверетта Белдера.
— Кто это печатал? — строго спросила она, резким движением
протягивая бумагу в сторону Имоджен Дирборн.
— Думаю, что я. Это была записка, которую я прикрепила к
бумагам мистера Белдера…
Берта Кул сказала, обращаясь к сержанту Селлерсу:
— Давайте-ка взглянем нате два письма. Селлерс молча
протянул их Берте.
Она разложила письма на столе.
— Поглядите-ка сюда, моя милая. Все это напечатано на одной
и той же пишущей машинке, правда?
— Я знаю. Что вы хотите?
Берта хладнокровно сказала:
— Я пытаюсь вывести вас на чистую воду, маленькая
прохвостка. Вы влюблены в вашего начальника. Вы думали, что он женился бы на
вас, если бы на пути не стояла его жена. Вы написали эти письма миссис Белдер.
Вы знали, что ваш начальник заигрывал с горничной. Когда пришла Долли Корниш,
вы подслушивали у двери, подглядывали в замочную скважину. Вы полагали, что
избавитесь и от жены, и от двух соперниц сразу. Вы написали эти письма миссис
Белдер, а потом прикинулись, что вы ни при чем. Самодовольная, лживая,
проклятая лицемерка. Имоджен Дирборн плакала.
— Я ничего не делала, — отчаянно отрицала она. — Я не знаю,
о чем вы говорите.
Берта безжалостно продолжала:
— О, конечно, вы не понимаете. Теперь я докажу, что письма
были напечатаны квалифицированной машинисткой на портативной машинке
«Ремингтон» — одной из первых моделей с прекрасной, ровной печатью. У вас дома
есть портативная машинка. Вы печатали на ней эти письма. И эта записка
печаталась не на машинке, которая находится в офисе. Я схитрила, чтобы вы дали
мне образец шрифта своей машинки. Вы подтвердили, что у вас дома есть
портативная машинка. А сейчас вам было бы лучше не увиливать, а рассказать нам…
— Боже мой! — воскликнул Белдер, когда поглядел на лежащую
перед ним записку.
Берта Кул с холодной самоуверенной улыбкой обернулась в его
сторону:
— От этого удара вас даже подбросило, не так ли? Обнаружить,
что в вашем офисе есть маленькая прохвостка, которая…
— Это неверно, — перебил ее Белдер, — то, что вы говорили по
поводу «Ремингтона».
— А что же? — спросила Берта.
— Это машинка моей жены.
Дверь в приемную открылась. Карлотта Голдринг, обведя всех
присутствующих взглядом больших синих глаз, проговорила:
— В приемной никого не было, поэтому я вошла. Надеюсь, я не…
Никто не обратил на нее внимания. Берта указала пальцем на
Имоджен:
— Посмотрите на нее. Можно сказать, что я перевернула все
вверх дном. Такая прохвостка умудрилась напечатать письма на машинке вашей жены
и в вашем же доме, но, как бы то ни было, она написала эти письма! Она…
— Это ложь! — крикнула Имоджен. — У меня дома не
«Ремингтон», а «Корона»!
Карлотта, широко раскрыв глаза, прошла в угол комнаты,
остановилась у камина и встала к нему спиной, с безмолвным изумлением наблюдая
за этой сценой.
— Попробуйте отрицать, что вы влюблены в вашего начальника,
— сыпала обвинения Берта. — Будто вы не думали, что если сможете отделаться от
его жены, то вам легче будет проворачивать свои дела, что вы не писали эти
письма…
— Подождите минутку, — прервал ее Белдер. — Она не могла
этого сделать, миссис Кул. Она напечатала эту записку, когда машинка моей жены
находилась в офисе — я забирал ее домой после ремонта. Имоджен попробовала, как
она работает. Сейчас я все вспомнил.
— В гаком случае, она напечатала оба письма в тот день, — не
унималась Берта.
— Она не могла. Это было до того, как на сцене появилась
Долли.
— Кто еще имел доступ к машинке? — спросил Селлерс у
Белдера.
— Никто, я полагаю. Родные моей жены…
Глаза Селлерса сузились, и взгляд стал более твердым.
— И, конечно же, горничная.
— Салли?
— Да. О ком еще я могу говорить?
— Да, но для чего Салли понадобилось писать письмо, чтобы
жена подумала, будто у нас с ней роман? Это же сумасшествие.
— Но Салли могла иметь доступ к машинке, — настаивал
Селлерс.
— Да, могла.
Имоджен Дирборн упала на стул, прижав к глазам носовой платок.
Как только в разговоре наступало затишье, звуки ее всхлипываний наполняли
комнату.
Селлерс обратился к Берте Кул:
— Может быть, вы и правы. А может быть, и нет. Что-то во
всем этом не стыкуется… Белдер, встаньте и перестаньте суетиться. Поставьте стул
точно на то самое место, где он был, когда на нем сидела Долли Корниш…
прекрасно, он стоял так. Хорошо, теперь позвольте мне на него сесть. Я
посмотрю, что отсюда видно.
Сержант Селлерс наклонился на стуле назад, а потом вперед,
расширяя, насколько возможно, поле зрения.
— Имоджен, прекратите свой несчастный рев, возьмите карандаш
и запишите: «1.Доктор Колбурн, хирург… 2.Доктор Элвуд 3. Чемплин, дантист…»
Дантист выглядит более обещающе. Сначала попытаем счастья у него. Кресла в
зубоврачебных кабинетах всегда повернуты к окну. Увидеть сидящего пациента
проще простого. Запишите номер телефона, Имоджен… Ну давайте, перестаньте ныть!
