— В известном смысле, да.
— Прекрасно. Давайте вернемся к вашей секретарше. Она
проболталась, и вы об этом узнали. Кто вам сказал?
— Господи Боже мой! Как я об этом узнал! Моя теща закатила
страшную истерику. Она кричала и упрекала в том, что у меня только финансовый
интерес и жена нужна только для того, чтобы вытянуть из нее деньги.
— Это было до того, как обнаружили тело Салли Брентнер?
— Да.
— Когда?
— Это случилось в среду днем незадолго до закрытия офиса. И
после страшного шума, который стоял у меня в ушах всю ночь, не было никакого
желания проявлять милосердие к мисс Дирборн.
— Поэтому вы так разъярились, когда на следующее утро пришли
в офис. Вы были рассержены и расстроены, не спали всю ночь. Вы вызвали Имоджен
к себе в кабинет и принялись распекать ее. Я правильно излагаю?
— В некотором смысле.
— Вы знали, что сержант Селлерс собирался зайти к вам утром?
— Да.
— И вы решили, что уместней разговаривать В офисе, чем дома?
— Совершенно верно. Я хотел избавить себя от придирок тещи
по поводу миссис Корниш.
— И перед нашим приездом вы вызвали Имоджен и принялись ее
отчитывать? Что вы ей сказали?
— Что она знала информацию, которую не имела права
разглашать.
— Что она ответила?
— Она якобы пыталась успокоить миссис Голдринг, поскольку
решила, что это самый лучший способ уладить недоразумение.
— А что вы на это сказали?
Что я в состоянии принимать решения сам по поводу ведения
дел.
— Прекрасно, продолжайте. Что случилось потом?
— Потом она стала говорить дерзости, и я потерял терпение,
сказав, что своей неосмотрительностью она поставила меня в крайне неприятное
положение.
— Какие именно слова вы употребили?
— Я сказал, что она слишком много треплет языком.
— И что потом?
— Она стала плакать.
— Продолжайте. Я не могу сидеть здесь так долго, выцеживая
из вас слова в час по чайной ложке. Что произошло? Она принялась плакать, тогда
вы ее уволили, так?
— Нет, я ее не увольнял. Она встала и, не говоря ни слова,
вышла из кабинета и села за пишущую машинку.
— Продолжая плакать?
— Думаю, что так.
— Тогда вы поднялись, пошли за ней и…
— Нет, я этого не сделал.
— Что же вы сделали?
— Я сидел и ждал… Потом пришли вы.
Берта сердито сказала:
— Проклятье, почему вы не пошли и тут же не уволили ее, не
покончили с этим сразу?
— Потому что я еще не был уверен, что должен ее уволить. Я
потерял самообладание и хотел еще раз все обдумать.
— Но вы собирались уволить ее, когда она успокоится.
— Откровенно говоря, миссис Кул, я точно не знал, что мне
делать.
— Вы, без сомнения, не собирались оставлять ее дольше у себя
на службе, — подсказала Берта.
Ну, я не был уверен, и я, наверное, был виноват, но только
частично.
Берта с досадой произнесла:
— Все, что вам надо было сказать, так это то, что вы
собирались уволить ее из-за этой неосмотрительности; что вы, наконец, решились
и единственной причиной, но которой вы не сделали этого раньше, было ваше
нежелание докучать ей, пока она не успокоится. Вы не хотели сцен. Вы решили
подождать, когда мы с сержантом Селлерсом уйдем, и тогда сказать ей, что вы
больше не нуждаетесь в ее услугах. Когда вы это подтвердите, это будет ясно,
что она уволена не из-за моих слов в ее адрес. Вы меня поняли?
— Да, юридическую сторону дела я понял.
— В этом и состояла вся проблема, — сказала Берта. — Но мне
пришлось вытягивать из вас это, а вы тянули веревку изо всех сил назад, словно
испуганная лошадь. Только, ради Бога, не размазывайте то, о чем мы с вами
наконец договорились с таким трудом.
— Но поскольку я ценю юридическую сторону дела, миссис Кул,
боюсь, что не смогу вам помочь.
— Что вы хотите этим сказать?
— В то время я не собирался увольнять мисс Дирборн. Это
решение я принял позже.
Берта вздохнула.
— Хорошо, во всяком случае, я могу положиться на вас и дать
показания, что у вас был с ней разговор по этому поводу.
— Нет, миссис Кул!
— Что «нет»?
— Категорически нет. Тогда меня спросят, в чем я упрекал ее…
и если обнаружится, что мне пришлось отчитать ее за то, что она сказала моей
теше, тогда миссис Голдринг никогда мне этого не простит. Она заявит, будто я
пытался что-то утаить, а она как мать Мейбл… Нет, миссис Кул, я ничем не могу
вам помочь. Это только между мной и вами. Даже если в суде меня спросят, то я
буду отрицать, что у меня с мисс Дирборн произошло какое-либо объяснение. Я
должен это сделать.
Берта Кул медленно поднялась, сердито глядя на Эверетта
Белдера.
— Сумасброд! — бросила она и стремительно вышла из офиса.
Глава 11
Вопрос о злом умысле
Роджер П. Друмсон, старший компаньон компании «Друмсон,
Холберт и Друмсон», закончил чтение иска и посмотрел поверх очков на Берту Кул.
— Насколько я понимаю, миссис Кул, вас наняли выяснить, кто
написал те письма. У вас были обоснованные причины быть уверенной, что их
написала истица?
— Да.
— Это хорошо. Очень хорошо! Так какие были причины?
— Я знала, что они были напечатаны высококвалифицированной
машинисткой на портативной машинке. Имоджен Дирборн действительно печатала записку
своему начальнику на машинке.
— Как вы это узнали?
— Я сравнила стили и шрифты.
— Нет-нет. Я хочу спросить, как вы узнали, что она
напечатала их на той самой пишущей машинке?
— Она сама об этом сказала.
— В присутствии свидетелей?
— Да.
— До того, как вы предъявили это обвинение?
— Конечно. Прежде чем нанести главный удар, я убедилась в
правильности своих подозрений.
Друмсон вернулся к рассматриванию иска, нахмурился и с
порицанием взглянул на Берту:
