— А она тоже ваша клиентка?
— Нет.
— Что она там делала?
— Открыв дверь, вошла.
— И вы выдвинули ваше обвинение в присутствии Карлотты
Голдринг?
— Я не помню, как много я успела наговорить до ее прихода, и
что сказала, когда она вошла.
— Но, миссис Кул, почему вы не подождали, пока эта молодая
женщина не покинет кабинет? Если вы с ней фактически не знакомы, благоразумнее
было воздержаться от обвинений, пока она там находилась. Мы, вероятно, не можем
претендовать на привилегированное отношение, поскольку здесь выступает и
Карлотта Голдринг. Берта произнесла сердито:
— Я скажу вам, почему я этого не сделала: я хотела
продолжить начатое дело. Все эти неприятности случаются с вами, адвокатами. Вы
думаете только о тяжбах. Если же кто-то пытается вести дело так, чтобы
оставаться верным букве закона, то у него никогда ничего не выходит.
Друмсон осуждающе покачал головой.
— Мне жаль, миссис Кул, но вы были неосторожны. Это будет
сложный процесс для защиты. Мне понадобится пятьсот долларов для договора с
адвокатом, а потом мы посмотрим, что можно будет сделать. Этот адвокат проведет
дело через судебную процедуру и дальше, вплоть до судебного разбирательства. К
тому времени вы внесете дополнительную плату в случае, если мы не сможем
закрыть дело до того, как…
— Пятьсот долларов! — чуть не крикнула Берта.
— Совершенно верно, миссис Кул.
— О чем, черт возьми, вы говорите? Я бы не дала за это дело
и пятидесяти.
— Боюсь, вы не поняли, миссис Кул. — Друмсон постучал прямым
указательным пальцем по бумагам, лежащим у него на столе. — У вас потенциальная
обязанность выплатить сто тысяч долларов по иску, который выставлен против вас
в суде. Возможно, нам удастся уладить это дело. Я не могу обещать ничего
определенного, но…
Берта поднялась, подошла к столу и вытащила бумаги из-под
ладони адвоката.
— Вы сошли с ума. Я не собираюсь платить пятьсот долларов.
— Но если вы ничего не предпримете в течение десяти дней с
того момента, как эти бумаги были вам переданы, то вы…
— Как вы отнесетесь к отрицанию того, что вы кому-либо
должны? — спросила Берта.
— Вы имеете в виду то, что на языке юристов называется отказ
от обвинений, предъявленных в иске?
— Сколько стоит такой ответ?
— Нужно только составить его?
— Да.
— Я бы не советовал вам поступать так, миссис Кул. — Почему?
— В этом иске есть некоторые места, которые показались мне
двусмысленными. Очевидно, что документ составлен наспех. Думаю, здесь можно
выдвинуть специальное и общее требование.
— Что вы называете «требованием»?
— Документ, представленный в суд, о приостановке дела ввиду
некачественного составления иска.
— И что происходит после того, как вы его представляете?
— Если ваши показания изложены правильно, то суд поддержит
ваше требование.
— Это означает, что вы выиграли процесс?
— Нет. Другая сторона получает десять дней для внесения в
иск исправлений.
— Таким образом, иск будет составлен грамотно?
— Да. Юристы так выражают свои претензии.
— Думаю, что все это стоит денег.
— Конечно, я должен компенсировать затраченное время.
Поэтому я сказал вам о пятистах долларах для договора с адвокатами, которые
проведут ваше дело через всю судебную процедуру вплоть до…
— Почему, черт возьми, — прервала его Берта, — я должна
платить адвокату пятьсот долларов за то, чтобы он пошел в суд и сказал другому
адвокату, как улучшить иск?
— Вы не поняли меня, миссис Кул. С точки зрения закона
поддержание требования дает преимущество.
— Какое преимущество?
— Вы выигрываете время.
— Что, черт побери, вы будете делать со временем, которое
выиграете? — перебила Берта голосом, который резко повернул разговор в другое
русло.
— Мы будем работать над вашим делом, изучать его.
— А я буду оплачивать все время, которое вы провозитесь?
— Разумеется, я должен получить компенсацию… Неужели вы не
знаете в достаточной мере право, чтобы попытаться уладить дело сейчас?
— К черту всю эту канитель, — прервала Берта. — Я не хочу
платить за выигрыш времени. Составьте ответ, который объяснил бы этой проклятой
маленькой прохвостке, что она может убираться со своими жалобами.
— Миссис Кул! Если вы хотя бы подумаете об истице подобным
образом, то вы потеряете самообладание в суде, и можно сразу выбрасывать ваше
дело в окно. Такие слова свидетельствуют о злом умысле. Вы должны упоминать об
этой молодой женщине как о достойной молодой леди, иначе вам придется
раскаяться.
— Я должна разрешить ей бросить иск мне в лицо и после этого
любить ее?
— Ее ввели в заблуждение. Она приняла за оскорбление то, что
его не подразумевало. Она легко возбудима, и ее адвокаты воспользуются
преимуществом ситуации, чтобы попытаться отсудить значительную сумму.
Берта глубоко вздохнула:
— Сколько?
— Скажем, семьдесят долларов.
— Только для того, чтобы составить ответ? Ну, знаете, могу
вам поклясться, что найду адвоката, который сможет составить ответ всего за…
— Но прежде мы должны обсудить с вами факты.
— Никаких фактов, — отрезала Берта. — Только ответ, в
котором молодая женщина должна предстать проклятой лгуньей. Он должен
утверждать, что она была уволена не из-за моих слов, а все, что я говорила,
укладывается в рамки привилегированного отношения.
— Хорошо, — с очевидной неохотой сказал Друмсон. — Полагаю,
что при подобных обстоятельствах цена в двадцать пять долларов… Но вы
понимаете, миссис Кул, мы не несем ответственности за ход дела. Нам бы не
хотелось, чтобы имя нашей компании фигурировало в судебном процессе. Мы только
составим ответ, а вы, подписав его, будете выступать как проприя персона.
— Что это значит?
— Это официальное выражение означает, что лицо выступает без
адвоката. На судебном процессе вы будете защищать себя сами.
— Это то, что мне нужно. Составляйте ответ, я его подпишу и
буду представлять в суде сама себя. И я хочу получить ответ к понедельнику.
Представив его, я выброшу все это из головы.
