— Вы оформили ее после того, как он начал против вас дело?
— О нет. Я не так глуп, чтобы допускать подобные оплошности.
Не думаю, что мне следовало бы уделять слишком много внимания в разговоре с
вами этому пункту, потому что, если бы Нанли даже сейчас удалось установить,
что действительной целью передачи являлся обман кредиторов… В общем, миссис
Кул, давайте примем вещи такими, какие они есть. Состояние находится у моей
жены.
— И в суде она должна была подтвердить, что это ее
собственное и независимое состояние?
— Да.
— А что заявили вы?
— То же самое.
— Что сделал суд?
— Суд постановил, что, поскольку я занят рискованным
предприятием и с учетом того, что деньги приходили неравномерно, а иногда
доходов не было вовсе, не только моим правом, но и прямой обязанностью было
обеспечить семью материально, в связи с чем я составил данную передачу. Это
было желание оградить жену от нужды. — Белдер криво улыбнулся. — Это было очень
милое решение.
Берта в ответ не усмехнулась.
— И как много? — спросила она.
— Двадцать тысяч долларов плюс проценты и…
— Я говорю не о судебном разбирательстве, а о состоянии.
— Вы имеете в виду то, которое я перевел на имя жены?
— Да.
— Это была… значительная сумма.
— Я могу это выяснить, обратившись к судебным документам.
— Больше шестидесяти тысяч долларов.
— У вас хорошие отношения с женой?
Вопрос Берты Кул, по всей очевидности, нащупывал слабое
место в нервной системе ее посетителя. Белдер мгновенно переменил позу на
стуле.
— Это одна из тех вещей, которые меня беспокоят.
— В чем дело?
— Я полагаю, что здесь слишком усердно трудится теща.
— Где она живет?
— В Сан-Франциско.
— Как ее зовут?
— Миссис Тереза Голдринг.
— У нее есть еще дети?
— Дочь, Карлотта… поистине испорченная девчонка. Она живет
здесь, в Лос-Анджелесе. Она работала секретаршей, но никогда долго на одном
месте не задерживалась. Последние несколько недель она живет у нас.
— Она сестра вашей жены или сводная сестра?
— На самом деле она вообще не имеет никаких родственных
связей с моей женой.
Берта ждала, пока он объяснит.
— Ее удочерили, когда она была еще совсем ребенком. До
недавнего времени она ничего об этом не знала… Это случилось несколько месяцев
назад.
— Она старше вашей жены или младше ее?
— Младше.
— Она знает, что ее удочерили, и что дальше?
— Она пытается выяснить у миссис Голдринг и у моей жены, кто
ее настоящие родители.
— А они знают?
— Думаю, что да.
— И не расскажут ей?
— Нет.
— Почему?
— Они думают, что было бы лучше оставить все как есть.
— Сколько лет Карлотте?
— Двадцать три.
— А вашей жене?
Тридцать. Но о чем я хотел поговорить с вами, миссис Кул,
так это о судебном деле. Все эти остальные проблемы только… — Белдер смущенно
рассмеялся. — Ну, они только подкрадываются к нам, миссис Кул… подкрадываются
как бы случайно.
— Пусть убираются со своими повадками к черту, — сказала
Берта. — Я их уже приняла к сведению.
— Ну да, я догадываюсь.
— И вы хотите уладить с Нанли эту тяжбу?
— Да.
— Почему?
— Я хочу, чтобы она перестала меня беспокоить.
— Тогда вы сможете отозвать деньги из-под контроля жены?
— В общем, здесь надо принять во внимание мою тещу.
— А что она собирается делать?
— Много чего.
— Вы хотите сказать, что ваша жена не отдаст эти деньги?
Белдера передернуло от этих слов.
— Миссис Кул, ваша привычка принимать к сведению буквально
все прямо-таки приводит в замешательство. Я не намеревался рассказывать вам все
это.
— А что же вы намеревались мне рассказать?
— Джордж Нанли испытывает сейчас неприятности, связанные с
работой. Он перекачивал деньги из другой ассоциации, и на этот раз не был
достаточно умен, или другой человек оказался проворнее его. Во всяком случае,
он поймал Нанли как раз там, где и хотел поймать.
— Ну и что это должно для вас означать?
— Нанли нужны две с половиной тысячи долларов, иначе он
отправится в исправительный дом. Он должен получить эти деньги в течение двух
или трех дней.
— И вы хотите, чтобы я пошла к нему? — спросила Берта. — И
помахала бы перед его носом пачкой наличных?
— Совершенно верно.
— Чтобы уладить это дело?
— Да.
— Вы полагаете, что он согласится уладить дело, которое
стоит двадцать тысяч долларов, за две с половиной тысячи?
— Я в этом уверен.
— Тогда почему вы не позвоните ему и все не устроите сами?
— Здесь есть небольшое затруднение, миссис Кул.
— Какое?
— Никто не знает, что у меня есть деньги. Если я предложу
уладить дело, будет ясно, что у меня есть деньги. Мой адвокат предупредил меня,
чтобы я этого не делал. Считается, что я полностью уничтожен.
— А это так?
— Да.
— Почему бы тогда вашей жене не сделать предложение
относительно урегулирования этого дела?
Белдер потер пальцами подбородок.
— Видите ли, миссис Кул, это персональное дело.
— Я ничего не вижу, — поспешно произнесла Берта. — Но я не
знаю, нужно ли мне это. Вы хотите, чтобы я применила какой-нибудь особый
подход?
— Я абсолютно все рассказал вам, миссис Кул.
— Вам не стоило так утруждать себя, — заметила Берта. — Я
забыла из всего этого много больше, чем вы можете предположить. Истца уже
тошнит от усталости, вызванной мыслью, что ответчик отделался слишком легко.
Если я предложу ему две с половиной тысячи долларов за то, чтобы он согласился
уладить дело в двадцать тысяч долларов, не важно, за какую сумму он жаждет
уладить его, у него будет такое чувство, что вы слишком легко отделываетесь. Но
если я скажу ему, что могу забрать у вас пять тысяч и собираюсь оставить себе
половину, а половину предложить ему, он в два раза быстрее согласится с моим
предложением. И, таким образом, закрытие этого дела будет стоить вам пять тысяч
наличными.
