— Об этой маленькой… достойной леди. Я успела только
взглянуть на письмо, а потом сержант Селлерс забрал его.
— И до нее добрались.
— Она предъявила мне иск на сотню тысяч долларов. Маленькая
прох… Достойная молодая леди.
Офицер зашелся смехом:
— Какого черта она оказалась такой достойной?
— Так говорит мой адвокат.
— Я вас понимаю.
— Насколько я помню, то последнее письмо было несколько
двусмысленным. В нем не было конкретных доказательств.
— Может быть, и так, — произнес офицер. — Не знаю, чего вы
хотели… Я скажу прямо: здесь холодно, и меня знобит.
— В субботу вечером отключают отопление.
— Я бы что-нибудь выпил.
Берта быстро начертила в блокноте маленький треугольник.
— У меня есть в запасе бутылочка, — сказала она.
— Я стараюсь не употреблять этой гадости, когда нахожусь на
службе, — сказал офицер, а потом прибавил с поспешностью, с которой произносят
что-то доверительное: — Это моя слабость. Я могу месяцами не притрагиваться к
спиртному, только сделаю глоток-два и отставляю его в сторону или вообще не
беру его в рот. Потом словно кто-то меня дернет. Я начинаю пить, и чем больше я
пью, тем больше хочется. И дохожу до того, что не могу остановиться. Поэтому я
и не продвигаюсь по службе. Если бы на моем счету не было парочки кутежей, то я
бы сидел уже высоко.
Берта не спускала глаз с карандаша.
— Я сама никогда не притрагиваюсь к спиртному до тех пор,
пока действительно не выбьюсь из сил или не почувствую, что простудилась.
Простуда повергает меня в сущий ад.
— Со мной происходит то же самое. Знаете что, если у вас
есть бутылка, принесите. Похоже, что вы отличный скаут. Думаю, я могу доверять
вам и рассчитывать на то, что все останется между нами.
Берта молча достала бутылку и два бокала. Офицер быстро
опрокинул бокал, вытер губы и голодным взглядом посмотрел на бутылку. Берта
снова наполнила его бокал.
— Прекрасная вещь, — одобрительно проговорил офицер.
— Лучшее виски, которое можно купить за деньги, —
согласилась Берта.
— Леди, вы спасли мою жизнь. А то меня начал пробирать
озноб.
— Вероятно, здесь был сквозняк. Давайте наливайте себе сами.
Эту бутылку мне преподнес один клиент.
Офицер посмотрел на бутылку оценивающим взглядом.
— Ну нет, — уныло протянул он, — я не пью в одиночку. Я еще
не настолько опустился.
— Я же пью с вами.
— Вы еще тянете первую порцию. Она наполнила оба бокала.
Под влиянием виски телохранитедь стал разговорчивым. Его
звали Джек. Он был уверен, что сержант пытается вытащить Берту из
затруднительного положения, что у нее серьезные неприятности, но сержант хочет
ее вызволить. Она помогла ему в одном деле с убийством, а сержант не из тех,
кто забывает оказанные услуги. Но Берта действительно глубоко завязла. Все
зависело от того, что произойдет, когда Белдер выйдет из воды сухим. Если он
оправдает Берту, сержант вздохнет с облегчением.
Берта спросила, успокоился ли Белдер.
— Думаю, что да, — ответил Джек. — Сержант не мог много
рассказывать по телефону, но он сообщил, что делает успехи и надеется
освободить вас еще до полуночи.
— До полуночи еще очень далеко.
— Если он будет вынужден арестовать вас, то пройдет не одна
полночь, прежде чем вы вернетесь к работе, — предупредил Джек и тут же поспешно
прибавил: — Ну-ну, не тревожьтесь сейчас об этом. Я же не сказал, что это
обязательно случится. Не расстраивайтесь. Сержант обязательно вам поможет.
Берта опять налила виски.
Еще двадцать минут, и Джек погрузился в то неустойчивое
состояние, которое вызывает спиртное. Он, очевидно, забыл об угрызениях совести
и больше не заботился о том, чтобы Берта составляла ему компанию. Он подливал в
ее бокал, а потом наполнял свой доверху. Отпивая по несколько глотков, Берте
удалось выпить только треть по сравнению с офицером.
— Мне бы хотелось вечно сидеть здесь и потягивать этот
чудесный напиток, — признался он по секрету. — Но я не могу пить так медленно,
как вы. Я не привык к умеренности. Знаете, Берта, вы отличная женщина. Нет
ничего удивительного в том, что вы нравитесь сержанту. Вам не кажется, что
включили отопление, а? Я думал, что здесь холодно, но сейчас даже жарко. Еще
немного, и все вспыхнет. Как по-вашему?
— По мне, вполне сносно, — ответила Берта. Ее глаза, не
таясь, смотрели теперь на красное лицо и водянистые глаза полицейского, который
сидел в кресле напротив. Джек сунул огромные руки в карманы брюк, принял
полулежачее положение и вытянул длинные ноги.
— Вы работаете даже по ночам? — спросила Берта. — У-гу.
— У вас не бывает времени вздремнуть на дежурствах?
— К. этому привыкаешь. — Он опустил веки. — Самое скверное,
что через какое-то время глаза… короче, свет причиняет боль. Если закрыть их на
короткое время, будет только хуже. Доктор советует не закрывать глаза, а то
испортится зрение.
Берта не спускала с него напряженного взгляда, которым
затаившаяся в тени кошка наблюдает за птичкой, беспечно прыгающей невдалеке на
солнышке.
Его голова кивнула пару раз, дернулась вперед, потом
откинулась назад, глаза открылись, и он мгновенно проснулся.
Берта взяла карандаш и снова принялась чертить. В ушах стоял
гул, а когда она быстро повернула голову, комната на какое-то время
закружилась. Но мысли были ясными.
— Селлерс арестовал Имоджен Дирборн? — спросила она.
— Я так не думаю, зачем ему это нужно?
— Чтобы достичь своей цели, Белдеру нужна была сообщница.
Женщина, которая могла позвонить жене и направить ее в гараж. Если он крутил
роман с Дирборн, тогда яснее ясного, что она именно тот человек, который нам
нужен.
— Скажите пожалуйста! — воскликнул Джек с пьяным
энтузиазмом, — это же блестящая идея!
— И я могу поспорить, что эта маленькая сучка написала!, эта
достойная маленькая сучка и является автором злосчастных писем.
Джек уставился на нее совиным взглядом.
— Для чего ей понадобилось писать письмо, в котором она
обвиняет себя? — спросил он.
На Берту нашло вдохновение:
— Для того, чтобы отвести от себя подозрения; она знала, что
миссис Белдер умерла раньше, чем было отправлено последнее письмо, знала, что
все идет не так гладко, как хотелось. Но она достаточно умна и понимает, что
такое письмо отведет от нее подозрение в убийстве. В глазах полиции лучше быть
любовницей Белдера, чем его сообщницей.
