Славик рассмеялся:
— Эля — очень забавная девушка. Мудрее, чем хочет казаться. С багажом, который тщательно скрывает. У неё тоже свои роли и маски...
— Какие? — напрягся я.
— Всё, что нужно, увидишь сам. Твоё дело — внимательность. На ритритах не бывает случайных людей. — Вновь улыбка Будды и хоть клюшкой для гольфа в лоб. — Предельное не покупается, а биткойнами не выложишь дорогу в вечность.
— Так Элина — подставная фигура? Специально, чтобы меня...
Славик со смехом похлопал меня по плечу:
— Эго, брат мой, эго! Острожно, вот-вот прищемит! Мир не крутится вокруг тебя.
— Но...
— Увидимся на чаепитии.
Я выругался про себя и сложил руки в намасте. Впрочем, поза покорности ни хрена не вязалась с русским матом. Я нервно засунул руки в карманы и пошёл вниз.
Мастер меня снова прокатил, это злило. Тут мчишься с другого края света за спокойствием и радостью, покупаешь гостиницу, отбиваешь звонки от министра, а он просто не готов меня принять, потому что я миллиардер. Обалдеть!
Я ударился плечом о торчащую не по уму перекладину на лестнице. Чертыхнулся и пошёл дальше, совершенно забыв о предельном. В голове закрутилось одно: "Какие у неё роли? Какие маски? В чём она притворяется? То есть Никитос всё-таки прав?"
И вдруг я увидел её, собирающую спелые абрикосы в глубокую миску. Она задрала голову, потянувшись к ветке, волосы взлетели светлым облаком, подол голубого сарафанчика всколыхнуло ветром. И всё моё мужское «Я» напомнило о том, что медитируй-не медитируй, а оно доминирует. Пока тело живёт, у него есть свои потребности. И неважно, что мы все себе надумали.
Примагниченный взглядом в светлой фигурке, я буркнул мысленно: «Нет, я всё-таки разберусь, в чём твои секреты!» Если кто-то играет не по правилам, я буду первым, кто их нарушает!
Я сбежал по лестнице и подошёл к Эле. Одним движением нагнул к ней усыпанную румяными абрикосами ветку, за которой Гаечка тянулась.
— Спасибо! — обрадовалась она, обрывая фрукты.
— Пойдём пообедаем? — спросил я с напускной небрежностью. — Тут в «Руми» кормят обалденно.
И она тут же взглянула на меня смешливо, словно тоже училась у Славика:
— С тобой или с ковбоем Мальборо?
"Бесит!!!"
— С обоими, — нашёлся я.
— Ну тогда ещё и Лизочку с собой возьмём, — подмигнула она. — Она тоже звала меня отобедать.
* * *
Эля
Он самодоволен, и мне это не нравится. Его искренности хватает на час, а потом вдруг снова напускная улыбка и ехидство в голосе.
«Миллиардер, Эля, он миллиардер. Чудес не бывает», — напомнила я себе.
И о чём бы не мечталось, он будет таким, какой есть: люди не меняются. А мне не нужны отношения, чтобы вновь не оказаться преданной и брошенной, чтобы не собирать себя по кусочкам и не рыдать ночами. Скоро исполнится год с того дня, как ушёл тот, кто меня предал. И я его не люблю больше, но в душе до сих пор больно. И я больше не хочу этого, нет! Да, я верю — будет ещё у меня нормальный мужчина, не плейбой, не миллионер и не гений, а тот, кому будет понятна моя жизнь. Но когда-нибудь очень потом, когда я перестану быть такой уязвимой, когда я забуду о боли в ногах и научусь быть сильной.
Мгновение с Артёмом в повязке было прекрасно, но оно закончилось, и всё, как в компьютерной игре, встало на свои места — на начальный уровень. Не стоило и обольщаться.
* * *
Прекрасная, вдохновенная Лиза с пушистыми волосами и небесного цвета глазами увлечённо читала нам стихи Руми из книги, предложенной официанткой в одноимённом этно-кафе, и не догадывалась, что защищает меня... от меня. И от пристального взгляда Артёма, в котором сквозило недоумение.
«Друзья, и ничего больше», — говорила себе я, беспечно улыбаясь и изучая меню.
Мы сидели в углу за столиком кафе, залитом ровным золотым светом от светильников, ревнующих посетителей к солнечным лучам. Впрочем, те почти и не попадали сюда сквозь затемнённые окна. Восточные ковры на полу, деревянная отделка, картины на крымские темы на стенах — уютно. Артём явно не был поклонником суфийской поэзии, но терпеливо выслушал поэму о попугае и купце до конца. А потом мы ели, перекидываясь фразами и взглядами, будто шариками для пинг-понга.
— Твой родной город? Ты отсюда? — спрашивал Артём.
— Нет. Новочеркасск. Твой?
— Москва. Люблю её очень.
— А пробки не мешают?
— У меня квартира в центре. Всё рядом. Я люблю ходить пешком. Водитель жалуется, что ему нечего делать.
— Водитель? Не умеешь водить?!
— Умею, но не люблю.
— Как и делать руками?
— Я всё умею. Но не всё хорошо. Я гений в продажах и переговорах.
— Так уж и гений? А скромность?
— Правда предпочтительней. Чем ты занимаешься в свободное от гостиниц время?
— Рисую.
— Тогда тебе будет интересно, — он подался вперёд, словно нащупав, наконец, точку соприкосновения. — Знаешь, что такое «Burning man»”?
Знала ли я?! Боже! Конечно, знала! Семьдесят тысяч человек приезжают на машинах в пустыню Невада со всем скарбом для того, чтобы творить, сходить с ума в творческом экстазе, а иногда и в наркотическом, но не суть... Главное, народ съезжается туда, чтобы танцевать круглосуточно, чтобы устраивать невообразимые инсталляции, ходить в фантастических костюмах и жить почти месяц в обществе, где нет денег, зато есть натуральный обмен и возможность радикального самовыражения! Это место, где собираются скульпторы, музыканты, художники и те, кому хочется уйти в отрыв... Там создаются дерзкие тенденции, новые слова в искусстве, это сумасшествие в самом хорошем смысле слова. Это мечта! Моя несбыточная мечта! Потому что билет туда стоит под сотню тысяч долларов.
Проект мой в позапрошлом году завернули, и никакой «благодетель» не помог, увы... Хоть и обещал. У меня уже тогда руки опустились, вместе с самооценкой. Но вслух я только сказала:
— Да, слышала.
— Я ездил три года подряд туда, — загорелись глаза Артёма. — Мы жили в соседних трейлерах с Энни Хэттавэй. Она классная, такая простая в общении. Там нереально! Ты обязательно должна побывать в Неваде! Для художника — золотое место.
— Однажды обязательно, — кивнула я, начиная злиться.
А наш миллиардер достал Айфон и принялся показывать фотографии мужчины в шортах, почти плавках и в цветной-полосатой меховой куртке, в стим-панковских очках и шлеме, в сандалиях со шнуровкой, как у римского легионера, на идеальных, смуглых ногах. И всё это на фоне гор и песков.
— Это я, — признался Артём.
— Я б тебя не узнала, — ехидно заметила я.
