Хоть бы тут были волки или медведи. Не убегала бы, честное слово! Пусть сожрут.
— Нельзя было перетереть в забегаловке на набережной? Жарынь такая! — раздался знакомый бандитский голос.
— К хренам лишние уши? Я кой-чего показать хочу.
"Бизон! И Игнат!" — зашевелились волосы на моей макушке. Они были близко!
Я подскочила и бросилась к обломкам скал по хаотично разбросанным в хвое шишкам. У самого валуна моя нога соскользнула с очередной шишки и попала в ямку. Боль пронзила левую щиколотку. Чтобы не вскрикнуть, я стиснула зубы и зажмурилась. А когда открыла глаза, обнаружила стремительно распухающий голеностоп. От боли пульсировало в висках. Я опёрлась ладонями на скалистую стену, стоя на одной ноге. Снова зажмурилась. Бандиты, судя по звукам, подошли к источнику. А по моим щекам покатились слёзы.
Что же это за напасть такая?! Это же не перелом... Не может быть перелом... Боже, какая я дура!
Прав был мой папа, говоря, что даже если халява сладкая, послевкусие у неё с горчинкой. Не стоило мне принимать приглашение Насти: и её голова была бы целой, и моя.
Хорошо лишь, что треск шишки под моей ступнёй за всплесками и громким хлюпаньем бандиты не услышали. Я закусила губу и замерла.
— Короче, оборачиваюсь и понимаю: именно эту рожу смазливую я и видел в Магадане, — проговорил, отфыркиваясь, Игнат. — С Урлом. Сука буду! Шлындает спокойно, шваль пархатая, тёлочек портит.
— Ничего. Огребёт щас, сука! По самые помидоры огребёт! Теперь ему точно каюк.
На мгновение я забыла о боли: они не об Артёме случайно? Вспомнилась встреча Игната с Артёмом — оба раза для Игната неудачная. А он, кстати, копался возле горшков с цветами той ночью, когда Артём за меня заступился.
Однако под ногами кубанских гангстеров захрустели шишки. Расшифровать поток последующего мата я не успела. Гаркнула ворона. Затрещала сорока. И голоса обоих растворились в лесу.
"Артёму что-то угрожает?! — думала я. — Стоп, но что общего может быть у Артёма с бандитами?"
Противным голосом внутренний критик прогундел: "А откуда взялись его миллиарды, ты знаешь? Кто у нас в стране стал миллиардером честным способом?"
Я сама себя возненавидела. Ну зачем всё это в моей голове? Я же нормальный человек... местами...
Я взглянула на щиколотку — та превратилась в синеватый шар. По-хорошему, Артёма всё равно надо было предупредить. Я попробовала сделать шаг и снова чуть не вскрикнула. Больно было до невозможности!
И приличной палки не наблюдалось на нормальном расстоянии. Я бессильно опустилась на круглый камень. Что теперь? Ползти на четвереньках? Голыми коленями по иголкам?
Стало ещё обиднее, но теперь уже злиться стоило на себя. И вдруг мне на плечо опустилась рука. Я вскрикнула и обернулась.
Позади стоял Артём и улыбался.
— Нашёл! Верное решение было — логику отключить! Ты зачем так далеко убежала?
— Тсс! — приложила палец к губам я, оглянувшись. — Там бандиты. Кажется, тебе нужна помощь.
Но Артём уже увидел мою ногу и присел на корточки рядом с посерьёзневшим лицом. Полсекунды на оценку ситуации, и он сказал:
— Та-ак. Насколько я вижу, помощь нужна тебе! Хватайся за шею!
Я замешкалась. Он просто подхватил меня на руки и встал, легко, как штангист на показательных выступлениях. Даже без рывка. Я оказалась прижатой к нему, руки коснулись его горячей шеи, меня окружил его приятный, самый приятный на свете запах. Будто родной. Как странно!
— Ногу подвернула? — спросил Артём, осторожно зашагав обратно к посёлку.
— Угу. Может, найдёшь мне палку? Я сама пойду, — спросила я, вспомнив, что он коварен и расслабляться не стоит.
— Не выдумывай. Сильно болит? — спросил он.
— Уже не так, — соврала я, а потом поняла, что не так уж и приукрасила: от его прикосновения боль стала меньше. Разве так бывает? Я добавила: — Вот-вот пройдёт, и я пойду сама.
Артём ничего не ответил, но посмотрел так, словно я сморозила неистовую глупость.
— А почему ты сказал, что отключил логику? — спросила я, чтобы как-то отвлечься от волшебства его запаха и кожи.
— Потому что если на просьбу "Никуда не уходи" тебя понесло аж в заповедник, обычные настройки надо отрубать к чертям. И пускать "навигатор" на самотёк. Так и сделал. Сработало.
Я хихикнула смущённо, а потом вспомнила про мужчин в форме.
— А зачем ты вызвал полицию? — насупилась я.
— Кто их вызывал? — возмутился Артём. — Сами пришли. С проверкой. Упыри местные... Вовремя мы с тобой прослушку из вентиляционных отверстий изъяли. Там же ещё и пожарный был!
— Пожарный?! — ахнула я. — Значит, ты не собирался сдавать меня в полицию?
— За кого ты меня принимаешь? — покосился на меня Артём, осторожно продолжая путь. И, увидев мою ногу, добавил: — Тебе сейчас нужен только лёд и травматолог.
— Но бандиты...
— С ними я сам разберусь. Или мои ребята. Плевать на бандитов.
Он нёс меня аккуратно, уверенный, самодостаточный, тёплый, и вдруг я поняла, что больше всего за этот год мне хотелось, чтобы кто-то большой и сильный взял меня на ручки и понёс. Куда-нибудь. Например, к травматологу. И несмотря на боль, я расслабилась. Сил моих больше не было его ненавидеть. Хотя бы сейчас. Оттого я уткнулась носом ему в плечо и расплакалась.
Глава 18
Артём
Гаечка всхлипнула, ткнулась мягким носом мне в плечо, и я почувствовал на коже горячую влагу. Остановился, потрясённый.
— Так больно?
Мне будто самому больно стало. В голове, как в компьютере, зашуршали папки с тем, что я знал о первой помощи. Жгут? Шина? Инсульт... Чёрт, как-то мало и всё не о том.
— Больно, но не потому... — шмыгнула носом Эля и подняла на меня заплаканные глаза. — Я... я тебя не ненавижу.
Прозвучало, как признание. Надо было что-то сказать, только слова завязли в горле. "Не ненавидит" — не значит "любит" или даже "симпатизирует". И потому я только ответил:
— Это радует.
— И ещё, Артём, я ничего не делала плохого. Ни тебе, ни другим. Я просто оказалась не в том месте, не в то время. Снова...
— Снова?
— Угу, как в тот раз, когда меня сбила машина на тротуаре. Я просто могла в ту секунду отойти попить кофе, могла забыть выключить свет и вернуться, могла вообще не пойти на встречу с подругой, но пошла. Потому что пообещала. А я не люблю опаздывать.
— Я тоже не люблю опаздывать.
Её заплаканные глаза стали ясными, блестящими, а губы приоткрылись... Так близко! Она вся была в моих руках, уязвимая и вдруг не колючая. "Ёжик раскрылся розовым пузиком" — подумал я и улыбнулся.
