— А-а...
— А если захочешь есть или пить, жми на эту кнопку возле кровати. Справишься?
— Но-о...
— Но когда мы доберёмся до Алупки, я тебе обязательно сообщу, до Турции одна не уплывёшь. Не переживай, — голос его был мягким и добрым, ни намёка на хищника, которого я видела сегодня. — А в пакете мазь и обезболивающее. Вода на тумбочке. Отдыхай с удовольствием. Отдыхай с удовольствием и ничего не бойся: солдат ребёнка не обидит.
Это он обо мне?!
Артём вышел и закрыл за собой дверь. Я сглотнула и увидела в отражении зеркальной двери свои ошалевшие глаза и взъерошенную макушку. Пол плавно качнулся. В недрах яхты что-то негромко загудело. За раскрытым окном крикнула чайка.
Ну что, Эля, такси заказывали? А что дальше? Ковёр-самолёт?
* * *
Яхта ещё не отчалила, а меня уже контузило предположениями. Не выдержав буйства мыслей, я хлопнула ладонью по кнопке. Артём появился через несколько секунд, просунув голову в приоткрытую дверь.
— Так быстро проголодалась? Чего изволите, мисс?
— Не проголодалась. Я просто... А вдруг у меня морская болезнь?
— У тебя морская болезнь? — всерьёз озадачился Артём.
— Нет, но могла бы быть...
Он рассмеялся и встал в полный рост в проёме, опираясь на дверной косяк, а макушкой втыкаясь почти в потолок.
— Могла бы. А ещё, конечно, мы могли бы затонуть во время этого "сложного" путешествия, но есть спасательные жилеты. Могли бы случайно обнаружить Атлантиду, однако, увы, маршрут заезжен, яхта в отличном состоянии и шторма не ожидается.
— Мда. И что же, вот так и поплывём?
— Так и поплывём.
— А если что-то случится с капитаном? — спросила я, понимая, что мелю несусветную чушь, лишь бы он не уходил.
— У меня тоже есть права на вождение яхт.
— Права... — недоверчиво повторила я. — Может, она вообще твоя?
— Нет, — улыбался он мне, как маленькой. — Свою я продал. Как-то думал переплыть океан, но было некогда. А для всего остального... — Артём похлопал ладонью по панели. — Всегда можно арендовать.
— Ну да, за ваши деньги — любой каприз... — ехидно заметила я.
Артём предупреждающе выставил палец.
— Стоп. Ты сказала, что твоя классовая ненависть ко мне не относится. На этом и остановимся, обратно не отматываем.
И почему он ломает мне шаблоны? Старая привычка подталкивала меня изнутри выдать что-то эдакое, с огоньком и порохом, но теперь мятеж пах идиотизмом, как бикфордов шнур в собственных бигуди.
Артём невозмутимо добавил:
— Если я хочу, чтобы девушке, которая мне нравится, было хорошо, я использую всё, что доступно. Так что доверься мне и просто отдыхай.
— "Нравится"?.. — переспросила я осторожно.
— Да, ты мне нравишься.
— Нет, — недоверчиво качнула я головой.
— В это так трудно поверить?
Он сел рядом. Я напомнила:
— Я же тебя бешу.
— Ты заставляешь меня улыбаться.
— Я вообще — зло гостиничного бизнеса.
— Куда ж добру без зла?
— Ага, то есть ты — "добро"? — с поддельным возмущением воскликнула я.
— Добра у меня завались.
— Кто о чём, а голый про баню...
— Я, заметь, не голый, — подмигнул он. — Исправить?
И начал медленно стягивать футболку, оголяя живот. Меня залило жаром.
— Не надо! — пискнула я, уже не слишком уверенная в этом.
Он вернул футболку на место, сощурив лукавые глаза. В моём животе щекотно вспыхнули бенгальские огни. Я взглянула на губы Артёма. Он положил свою большую ладонь на мою. Смуглое на светлом. На бежевом покрывале. Пространство начало плавиться между нами, как оставленное на солнце масло. Но Артём вдруг отстранился и встал. Обошёл кровать и показал на пакет на тумбочке.
— Тут футболка и шорты. Я подумал, вдруг ты после душа захочешь надеть своё.
И вышел так быстро, что даже не услышав моё "спасибо". Сбежал. Я критично взглянула на себя в зеркало: мда, таких чумазых не берут в космонавты. Только в душ. И, щёлкнув замком, отправилась купаться.
* * *
Эля
Приоткрыв глаза, я с удивлением обнаружила круглый иллюминатор, за ним — слегка затемнённое тонировкой небо в перламутровых облаках. На веках и во рту ещё ощущалась сладость сна. В растворяющейся дрёме мои руки страстно обнимали незнакомую подушку, в которую я влипла щекой. Я повернулась. Простыня съехала на пол. Лакированные панели на стенах и низкий потолок будто покачивались. Стоп, разве я пила алкоголь? И тут я поняла, что слышу море...
"Я же на яхте!" — вспомнила я и проснулась окончательно. — "Артём!"
Желание увидеть его вспыхнуло как-то сразу и необоснованно ярко. В глаза бросилась кнопка вызова, но я решила, что он уже достаточно насмотрелся на меня, растрёпанную, пора исправляться. Артём сказал, что я нравлюсь ему! И теперь хотелось нравиться ещё больше.
"А, может, он тебя просто пожалел?" — подколодной змеёй выполз на свет любимый комплекс.
"Из жалости не пытаются произвести впечатление! А Артём явно пытался", — победно улыбнулась я собственному отражению.
"Но нам не нужны отношения!" — заявили хором те части моей личности, которым стоило метить на председателя Общества Обиженных Феминисток.
"Никто не говорил об отношениях", — ответила я себе. — "Мне просто приятно нравиться". А нравиться действительно было приятно, нравиться со всеми моими рентгенами, шурупами, революциями и правдой о шрамах... Всё же страх привычного недоверия кольнул холодом. Но мне, как гурману, дорвавшемуся после поста до шоколада, хотелось снова почувствовать кожей взгляд Артёма, его ладонь, его тёплую и внезапную заботу.
Я принялась приводить себя в порядок. Страх исчез, едва я перестала о нём думать, пытаясь решить, собрать волосы или распустить. В сердце романтично мурлыкал французский аккордеон, море плескало ему в такт. И только наступив на обе ноги, я вспомнила, что одна из них не в порядке.
Ойкнув, я с досадой плюхнулась обратно на кровать. Затихла, прислушиваясь, как постепенно отходит боль, словно вытекая за пределы тела. А потом сказала себе, что не инвалид. И мне не привыкать. Если не наступать на левую ногу, то вполне можно не думать о ней. Руки у меня сильные, а поручни тут везде — сама видела!
* * *
В новых шортах и футболке — таких же, как мои, разве что чистых и явно более дорогих, я проследовала из каюты к небольшой лестнице. Где-то там был он...
Мне представилось, что Артём удивится, как быстро я выспалась. Однако, пробравшись через салон на палубу, я увидела солнце на западе. Вечернее небо плавно меняло цвета, расплываясь к востоку. Рубка пустовала. Я подавила желание крутануть штурвал.
