Среди изумрудно-зеленых побегов, покрывавших равнину, росли пахучие красные цветы, сначала показавшиеся Амайе редким видом звездной орхидеи, пока она не поняла, что это не что иное, как геральдические лилии, символ Нового Орлеана.
Продвижение было очень медленным даже для Медоры. Дюпри шагал рядом с трайтером; они о чем-то беседовали так тихо, что невозможно было понять ни слова. Вода была теплой, как питательный органический раствор, и вызывала у Амайи отвращение. И тут она услышала первый раскатистый гром. Гремело где-то совсем близко.
«Она идет».
Амайя подняла взгляд к небу. Туман почти рассеялся. Видимость на уровне земли была полной, но чуть выше простирался плотный слой облаков. У них с тетей было специальное название для такого неба. Сладкий аромат цветов пьянил. Их окружала плотная душистая дымка, а озоновый запах близкой грозы делал воздух еще более густым и тяжелым. Продвигаясь вперед, они обнаружили пологий склон, вода спала, и идти стало легче. Густая дымка уменьшала видимость, а скрытое за ней солнце отражалось в бесчисленных каплях, вызывая таинственное свечение, от которого болели глаза. Новый гром разорвал воздух, прокатившись по небу одну, две, три секунды.
«Дама идет».
Как они с тетей называли это явление? «Взбитый туман», — вспомнила Амайя и почти сразу произнесла вслух:
— Взбитый туман.
Она обернулась, услышав за спиной громкие голоса. Дюпри, шагавший неподалеку от Медоры, обогнал ее, заставив остановиться. Женщина стояла неподвижно и растерянно. Избегая смотреть на Дюпри, она озиралась по сторонам, словно не до конца сознавая, где находится, затем обхватила себя руками и принялась раскачиваться.
Теперь Амайя слышала все отчетливо. Булл спорил с ловцами креветок. Она посмотрела на Дюпри, и тот жестом пригласил ее приблизиться.
Ловцы креветок остановились на некотором расстоянии.
— Не пойдем дальше, и все, — мрачно сказал старший.
— Но почему? Не понимаю, мы ведь уже далеко зашли, — возмутился Булл.
— Это опасно, — объяснил каджун.
Джонсон подошел, пристально посмотрел на них и сказал:
— Да ладно вам. Вы, болотные каджуны, — крутые парни и знаете здешние места. Вы знали, что мы ищем «Ле Гран». Что же теперь случилось?
Клайв молча обернулся, словно отмеряя пройденное расстояние, другой ловец креветок ответил вместо него:
— Гром…
— Гром? Вы боитесь грозы? — Джонсон смотрел на них недоверчиво.
Старший, казалось, обиделся.
— Вы не понимаете, это не обычный гром. Посмотрите на небо.
Все подняли глаза, щурясь от света.
— Где черные тучи? Где высокие облачные башни, наполненные водой? — спросил мужчина, обращаясь к трайтеру.
— Гроза еще далеко… — заметил Булл, не давая тому времени ответить.
— Нет, она уже над нами; разве вы не слышали, как грохочет? Последний удар сотряс землю, — возразил ловец креветок.
— Ладно, даже если она над нами, — согласился Булл. — Что с того?
— Это дурное предзнаменование, — очень серьезно ответил Клайв. — Все это знают, — сказал он, глядя на трайтера.
Тот ничего не сказал, только кивнул в ответ.
Булл посмотрел на них изумленно.
— Гром — дурное предзнаменование?
— Эти раскаты… — возбужденно произнес человек, указывая на небо револьвером. — Небо синее, ни облачка, ни единого признака грозы. Когда гремит в чистом небе, это плохая примета.
— Не следует продолжать путь, если видишь такие знаки, — поддержал его другой ловец креветок.
— Почему? — насмешливо спросил Булл. — Что такого может случиться?
Рыбаки переглянулись, прежде чем ответить.
— Говорят, если вы идете по болоту и слышите гром в небе, где нет никаких признаков грозы, надо поворачивать. Духи болота собрались вместе; если вы их потревожите, войдя на их территорию, они погрузят вас в сон и вы проспите не менее ста лет.
— Это «Рип ван Винкль». — Все повернулись к Дюпри. — Рассказ Вашингтона Ирвинга.
— Видите, — поддержал его Джонсон. — Обычный рассказ.
— Однако для этих рассказов, — продолжал Дюпри, — Ирвинг собирал сведения из настоящих верований и легенд. В разных местах древний ужас описывают по-разному.
Он обращался к Амайе, но она рассеянно смотрела вдаль, словно прислушивалась к чему-то, не обращая внимания на разговоры. Она вспоминала другую грозу и другие раскаты грома.
— Гром — знак того, что мы должны вернуться, — перебил его ловец креветок. — Мы думали, что вы знаете путь, а нас, оказывается, ведет эта зомби…
— Она больная женщина, — вступился за Медору трайтер. — Жертва, которую десять лет держали в неволе, и самое страшное, что она до сих пор в плену. Она не хотела стать такой. Проявите уважение.
Ловцы креветок понурили головы, но не сдвинулись с места.
Трайтер повернулся и пошел вперед, пока не поравнялся с Медорой.
Дюпри перевел взгляд на ловцов креветок, щелкнул языком и заговорил, явно теряя терпение:
— Раз так, возвращайтесь и ждите нас у «Зодиака». Мы не можем тратить время впустую, от этого зависит жизнь детей.
— Ни в коем случае, — вмешался Шарбу, который до сих пор молчал. — Если мы позволим этой трусливой деревенщине вернуться в «Зодиак», при следующих раскатах они убегут, как болотные крысы, и бросят нас здесь.
Дюпри вопросительно посмотрел на ловцов креветок, но те уклонились от его взгляда.
— Сожалею, друзья, но вам придется идти с нами, поворачивать поздно, — сказал Булл, заканчивая разговор.
— Мы арестованы или что-то в этом роде? — уточнил Клайв.
— Нет, — ответил Шарбу. — Но если вы будете настаивать на том, чтобы остаться здесь, я прикую вас наручниками к дереву, по которому ползают огненные муравьи, и вы будете ждать нас, пока мы не вернемся.
После этих слов ловцы неохотно поплелись дальше.
Через какое-то время равнина резко оборвалась и перед ними показались густые заросли, образовывавшие естественную преграду вдвое выше человеческого роста. Новый раскат грома обрушился на их головы в тот миг, когда они достигли зарослей. Ловцы креветок обреченно посмотрели друг на друга. Медора шла среди колючих ветвей, царапающих кожу, остальные последовали за ней. По другую сторону живой ограды простиралось какое-то обширное поле.
— Перед вами бывшая плантация «Ле Гран Байу», — прошептал Дюпри.
Следом за Медорой они стали обходить плантацию по периметру. Булл сделал знак Дюпри, указывая на места, где стояли камеры, но, присмотревшись, понял, что большинство из них выведены из строя ураганом. Их покрывали сор и трава; некоторые перекосились и застыли под углом, невозможным для наблюдения. Забор был поврежден, входные ворота распахнуты и едва держались на петлях, хотя толстая цепь с новым, смазанным маслом замком удерживала створки. Все вокруг свидетельствовало о том, что всего несколько часов назад вся эта местность находилась под водой. Медора двинулась вперед, миновала ворота и вошла за живую изгородь, примыкавшую к главному входу. Забор накренился, и видневшаяся в нем дыра была достаточно велика, чтобы свободно в нее пролезть, пригнувшись к земле. Хрупкая Медора опустилась в грязь, поползла под забором, волоча за собой поврежденную ногу, и оказалась по другую сторону. Внутри усадьбы воды было по колено, хотя многочисленные следы свидетельствовали о том, что наводнение достигло гораздо более высокого уровня; за последние часы вода опустилась, остановившись в канаве, которую, Амайя была уверена, в другое время использовали для осушения болот. Байу снова завладела землей, носившей ее имя: вероятно, когда-то она была полноправной владелицей этих мест, которые позже присвоил себе человек. Поверхность воды казалась неподвижной, темной и мрачной, как большое черное зеркало. Вдали виднелись по меньшей мере пять строений, окружавших главное здание, возвышавшееся на небольшом холме, в единственном месте, не занятом водой. Первое здание, одноэтажное и прямоугольное, похожее на старую конюшню, было до самых дверей забито металлическими и пластиковыми канистрами всевозможных цветов и размеров. Внутри никого не оказалось.
