— Что ты…
— Тшшш… — шепнул, прижимая к себе.
Крепко-крепко.
Закрыв собою обзор на окружающую действительность. Оставив меня с ощущением нужности и правильности. А царящая в душе тьма, жрущая изнутри все эти годы, вдруг отступила, оставив на своем месте легкость и… слезы. Не знаю, откуда они взялись, но совершенно точно не желали останавливаться. И я, вцепившись в одежду Дамира, позорно сдавалась своей слабости. Впервые за долгое время. Плакала и плакала, избавляясь таким образом от засевшей щепкой в сердце боли. Негатив заменяли благодарность и нежность.
Дамир стал тем самым единственно нужным лучом света, изгнавшим мрак из всех закоулков души. И мой последующий порыв оказался наполнен им же, когда я потянулась к мужским губам для поцелуя. И…
В стекло дверцы с водительской стороны постучали.
Возможно, ни я, ни Дамир не обратили бы на это внимания, но стук повторился, и уже куда настойчивей и громче.
Чтоб этого помешавшего пинком, да через колено и прямо мордой об асфальт.
Наверное, я бы даже ляпнула на эмоциях нечто подобное, но в глаза бросилась полицейская форма и полосатый жезл.
Ну… упс, что ли?
Отчего-то стало смешно, стоило только представить, как наша остановка и действия выглядели со стороны. А еще ни капельки не стыдно. Наоборот, было слишком хорошо, чтобы портить себе настроение подобной мелочью. В крови бурлила эйфория, настолько яркая и беспощадная, что вместо виноватого выражения я широко и радостно улыбнулась служащему госорганов. Жаль того не проняло. И Дамир так и не отпустил и самой не позволил пересесть. Прижал крепче к себе. Вот здесь я предпочла смущенно спрятать лицо на мужском плече. А то несколько неудобно стало под угрюмым взором полицейского.
— Младший лейтенант Комаров, разрешите ваши документы, — представился он, как только Дамир опустил стекло.
— Ну-ка, ванильная, прогнись немного в спинке, — попросил Дамир, почти уложив меня спиной на руль.
И пока я краснела от двойного смысла его слов и действий, достал из бардачка обозначенное и отдал его офицеру в форме. Правда, тот как взглянул на них, поубавил уверенности. Я прям и сама растерялась.
— Что ж вы так, господин Валихалов, прямо на дороге. Уж довезли бы девушку до дома сперва. А то ж… семьи с детьми ездят…
Вот зачем?
Он это сказал…
Про детей.
Опять я покраснела.
Ужас какой-то.
И вспомнила кое о чем еще.
О том, что мне стоит зайти в аптеку. Сегодня же. Сейчас же. Во избежании тех самых детей. К которым я пока точно не готова. Ни морально, ни как-то еще.
Так что следующим пунктом в нашей поездке стала действительно аптека. Точнее, я попросила остановиться возле ближайшей. И так как Дамиру в этот момент неудачно позвонили, то направилась туда одна. Правда прежде чем выйти из машины, Дамир остановил меня за руку, а затем в мою ладонь легла его банковская карта.
— Пять, три, восемь, семь, — произнес, после чего отпустил, а я выбралась наружу. — И зонт купи! Не мокни под дождем!
К слову дождь уже заметно утих и теперь едва моросил, так что зонт не особо был нужен, но спорить я не стала. Как и не сообщила, для чего мне нужно в аптеку. Зачем? Меньше знаешь, крепче спится. Мне — в первую очередь. И карточкой чужой я пользоваться не стала. Да, запасов в копилке у меня кот наплакал, но да ладно. Не на ерунду трачу. Правда вот Дамир моего рвения почему-то не оценил. Я не успела усесться в салон, как мне прилетела предъява.
— Почему не воспользовалась моей картой?
И смотрел так, словно душу сканировал, будто я преступник на допросе.
Что за фигня?
— Потому что привыкла платить за себя сама, — все же ответила по существу.
— И что купила?
И снова этот взгляд, выворачивающий душу, сканирующий все потаенные уголки той. Враз перехотелось признаваться в правде. И вообще, лучшая защита — это нападение.
— Кое-что по женской части. Это что, допрос? — прищурилась.
— Нет. Я хочу понять, что творится в твоей красивой головке, и почему ты отказалась от моих денег.
Серьезно не понимает?
Или просто не отказывали ни разу до этого?
— А с чего я должна на них соглашаться? — задала встречный вопрос. — Да, мы приятно с тобой проводим время, но друг другу мы при этом всем все равно никто. Пройдет пара недель и каждый из нас пойдет своей дорогой. И прежде чем ты начнешь возражать, подумай. Я ведь права, Дамир. Сколько их было до меня? Полно. И также полно их будет после. И я не хочу быть одной из них. Думай обо мне, что хочешь, но на роль содержанки я не подписывала…
Не договорила. Мужские пальцы до боли сжали подбородок, вынудив замолчать.
— А теперь ты послушай меня, девочка. Ты сама согласилась на эти отношения. И не припомню, чтобы ты об этом сожалела. Так к чему теперь эти брыкания? Что плохого в том, что я плачу за свою женщину? В конце концов, я мужчина. А ты должна…
— Если ты сейчас скажешь, что мое место у плиты, я тебе врежу, — процедила сквозь зубы, не скрывая злости.
И что, что мужчина? За себя я способна и сама заплатить, тем более за такого рода вещи.
— Вообще-то я хотел сказать, что на данном этапе твое главное занятие — учеба и практика. С учетом, что все свое оставшееся свободное время ты будешь посвящать мне, на работу времени у тебя не останется. Будешь из гордости голодать?
— А с чего ты решил, что я буду голодать? Не буду, не переживай, и все свои обязанности буду исполнять, как надо, раз тебя это так волнует.
О последних словах пожалела почти сразу, но сказанного не вернешь, и мне оставалось только ждать. А Дамир… как взбесился.
— Обязанности, значит? — прорычал подобно зверю.
В светлых глазах не осталось ничего теплого и разумного. Нет, Дамир ничего такого мне не сделал. Даже не притронулся. Зато расстегнул брюки.
— Что ж, выполняй! — заявил с мрачной ухмылкой, приспустив одежду, высвобождая уже твердый член.
Да чтоб тебя!
Или правильнее сказать — меня.
Нафига я ляпнула эту глупость?
Ведь вовсе так не считаю.
Язык мой — враг мой.
— А давай мы оба успокоимся и нормально поговорим? — предложила миролюбиво, стараясь смотреть исключительно ему в глаза.
Выходило паршиво. Взгляд то и дело съезжал вниз, где на самом кончике головки блестела капля проступившего семени.
Чтоб меня!
Ощутила себя настоящей нимфоманкой.
Так захотелось прикоснуться…
Силой воли заставила себя этого не делать.
