Но нет. Это морок. И просто популярный типаж. Никакой телепатии. Лишь демонстрация — лица менялись одно за другим: огненно-рыжая, жгучая брюнетка, почти черная и жгучая, совсем черная до синевы… И все хороши, и всех хочется попробовать. А лучше по очереди.
Девушка хихикает. Она понимает мужскую психологию и ей нравится вводить в замешательство и смущение.
А вот судя по всему и ее природная внешность. Похожа на уроженку Вест-Индии. Карибских островов. Вроде натуральная… со всем, что должно быть у женщины… и даже грудь, судя по неидеальной форме — настоящая. Лицо цвета кофе с молоком, морковные волосы, надпись OBEY на кепке, надпись «To be continued» на майке без рукавов. Она бросала на него заинтересованные взгляды, но он непроизвольно обдал ее таким холодом, что она отшатнулась.
Синохара улыбнулся ей успокаивающе. Мол, все окей.
— Привет! Nice to meet you.
Подействовало. Она ответила, что тоже рада его видеть, и вообще, он клевый парень. Спросила, не хочет ли он пропустить с девушкой по стаканчику чего-нибудь. А то она очень замерзла и устала в этот ужасный пасмурный день.
Нет, «молоко» она не хочет, но не откажется от мартини.
Он уже готов был согласиться и заказать ей выпить.
Но чувствовал, что тогда и сам добавит еще. «Молока» не рискнет… что если после него ему покажется, что она робот, и ее надо разобрать для починки? Лучше обычного алкоголя. Но неизвестно, как большая доза будет сочетаться с этой белой дрянью. Тогда следующий провал закончится пробуждением хорошо если в непонятной постели в гетто… а может и в мусорном контейнере, без денег на чипе и с какой-нибудь инфекцией. Однажды с ним подобное уже было, и даже вспоминать было мерзко.
Хотя, может, он зря так подозрителен к ней? Она не похожа на кинкстеров… да и сами кинкстеры не были отморозками. Идиотские розыгрыши — вот все, на что они были способны. Впрочем, ему нельзя влипать даже в такие истории. Репутация Корпуса и так на нуле.
Все же сам он больше пить не собирался. Поэтому и ей вежливо отказал. Если бы он купил ей выпивку, это было бы сродни согласию. Вместо этого он купил ей апельсинового сока — тему названия этого вертепа.
— О, сок я тоже люблю, — улыбнулась она слегка фальшиво. — Juice… М-м-м. Какой-то ты слишком серьезный. Расслабься. Или… тебе помочь?
Девушка с морковными волосами подмигнула и отправила ему воздушный поцелуй, прикрепив тот к пошлому смайлику. А еще короткое деловое предложение. Видимо, она не хотела терять потенциально выгодный заказ.
Это был целый прейскурант. На ней засветились ценники на разные части тела, который увидел через Д-зрение Гарольд. Потрогать коленку — 1 глобо. Грудь — 2 глобо. Бедро — 2 глобо 50 центов. Были даже «Невинные обнимашки» — 3 глобо.
Дорого. Хотя это именно то, что вроде бы ему сейчас нужно. Обнять и плакать.
Конечно, все у нее натуральное. И грудь, и бедра, и ягодицы, которые подчеркивались то ли колготками, то ли леггинсами… которые вроде бы и были видны, и в то же время состояли из очень тонкой ажурной сетки, явно незаметной на ощупь. Нанотрубки из графена и здесь пригодились. Спасибо нобелевским лауреатам. У которых самих обычно проблем столько, что они этим не воспользуются. Соски проступают, опять же. Да…
Может, созданное наукой и выглядит совершенно, и на ощупь будет идеальным… но именно ощущение дефекта или излишества — это то, что в людях выдает их естественность. Глубокая и философская мысль, которая пришла к нему во второй раз.
Ценник на то, чтоб положить ей руку… только руку, туда — тоже был, но уж слишком, непомерно высок. За такие деньги где-нибудь в Таиланде можно было такое творить… причем хоть полночи. Хоть с кем.
На самом деле он просто хотел побыть один, и если уж нельзя трахнуть кого-то бесплатно и без обязательств, то пусть допивает свой сок и проваливает. Платить за любовь — это дурной тон и урон для гордости. Хоть оптом, в виде содержания, хоть в розницу.
Судя по профилю, у нее ни одного привода в полицию. Учится в колледже искусств в Кингстоне, Ямайка. А здесь на каникулах, чтоб посетить местные достопримечательности и выставки. Это место, что, тоже достопримечательность?
Ничего себе «искусствовед». Треть поездки на воздушном такси за то, чтоб просто ее всю ощупать.
А себя он бы ей позволил потрогать и бесплатно. Но, как сказали бы гуру отношений: половой диморфизм определяет репродуктивную стратегию. Не согласится.
Гарольд вдруг почувствовал себя мерзкой скотиной, а значит, был в шаге от того, чтоб разрешить себе все, что угодно. Оторваться по полной. И пусть потом будет стыдно. Плевать. Этот мир таков. Тут надо или покупать или брать без спроса. Тут ничего нет не продажного. А то что не продается — то на хрен никому не нужное.
В прайсе было написано, что на «дальнейшее» — «возможны варианты» и «цена договорная». И все это со смайликами, высовывающими язык. А еще стояла пометка «я могу отказать, если вы мне не понравитесь».
Ну, конечно, она не проститутка… то есть не та, кто можно только за деньги. Она еще должна согласиться. И нельзя называть даму шлюхой, даже в постели. Это слат-шейминг, за это в Альбионе, наверно, прямо к постели вызывают Полицию толерантности. Как и за мэнспрединг в метро и за газлайтинг в супружеской жизни.
«Но почему-то вумэнспрединг не запрещается, как и Казанова-шейминг. Куда катится мир? Причем все эти ограничения распространяются только на мужчин цивилизованных народов. Дикарям вы, дорогие женщины, позволяете всё. Они же дети природы. Угнетенные».
Проклятье. Хотя кого он хотел найти в притоне? Деву Марию? Хорошие девушки есть. Но нужны ли они ему?
Еще в ее прейскуранте была такая услуга как наложение текстуры. С помощью голографии на нее можно было натянуть чей угодно образ.
«А потом натянуть ее саму. Как Серый Волк — Красную Шапочку».
Главное, сказать ей при этом молчать. Хотя, нет… голос тоже можно изменить.
Конечно, соблазн был большой. Ощутить под пальцами теплую кожу и упругость… создать полную иллюзию, в которую хоть на минуты, но он бы поверил.
Bullshit. Он ведь не только этого от Эшли хотел.
И этот ценник как в мясной лавке… навевает неприятные воспоминания.
Резать тут было нельзя. Но где-то были и подпольные заведения, где резать было можно… он сам участвовал однажды в Джакарте в разгроме такого места. Оно называлось «Абу-Грейб» в честь одной иракской тюрьмы. Более мерзкого места Гарольд не мог вспомнить. Обслуживали там не местных, а солдат экспедиционного корпуса. Но обошлось без стрельбы при задержании. Всех мужиков — а посетители были только мужчинами — уложили мордой в пол, многих он приложил шокером, и насрать ему было, что кто-то из них мог быть его сослуживцем из “Globa lSecurity Company”. А вот «товар» был местный. В основном младшие дочери из семей обнищавших крестьян. Или те, которых в другом случае подвергли бы «убийству чести». Опозоренные. Их официально исторгали, изгоняли из семей и они считались ничейными. Вот они, старые добрые патриархальные нравы. Зато никакого феминизма.
