А из Пирамиды никто не выходил. Похоже, живых корпов там не осталось.
В небе по-прежнему мелькали «падающие звезды». Но на них повстанцы, которые несли дежурство снаружи, смотрели совсем не с таким удивлением, как бойцы группы Рихтера. Видимо, уже насмотрелись.
Военспец постоял еще полминуты, а потом пошел в южном направлении, удаляясь от Башни, сопровождаемый своими людьми, которые шли как молчаливые призраки.
По дороге они прошли мимо других пленных, которые стояли на парковке на коленях, с руками, заложенными за головы. Большинство из них не поднимали глаз от дорожного покрытия. Одна чернокожая женщина пробормотала что-то на полном шипящих португальском языке и проводила летучих ягуаров злым взглядом. Но тут же опустила голову при приближении метиса-конвоира с калашом, на лице у которого была то ли улыбка, то ли волчий оскал.
Конвоир помахал им рукой и показал большой палец.
В другом пленном, худощавом мужчине с трехдневной щетиной на остром подбородке и взглядом социопата — Максим даже без подсказки сети узнал одного офицера и ветерана локальных войн в отставке. Лично они были не знакомы, но «правило пяти рукопожатий» сократилось бы тут до двух. Так вот куда пошел Джек, когда уволился из Корпуса! Тот еще любитель сначала стрелять, а потом смотреть, куда попала пуля. Рихтер встречи не боялся, но и не хотел, чтоб его узнавали враги. Хотя изменился он сильно.
Рядом с пленными высилась гора конфискованного оружия и брони. Многие враги носили экзоскелеты, а те, у кого их не было — обычные бронежилеты минимум четвертого класса защиты. Теперь, когда их вытащили из доспехов, они сидели в одних подштанниках или комбинезонах, а кто-то в одних трусах, так что было видно все синяки и раны. А может, их раздели, чтоб дополнительно унизить.
— Да так себе бойцы. Слабоваты. Мы думали, здесь бразильский спецназ, — произнес тот же партизан-конвоир, — Говорили даже про североамериканскую ЧВК. А тут одни наши «матадоры» и немного безопасников «Пирамидки». Уже начали опознавать убитых. И почти все — из компании. Эти типы говорят, основной персонал почти весь вывезли. Осталось только прикрытие. И типа они вызвались на это добровольно. Вот заливают! Ясное дело, или зомбированы, или им пообещали золотые горы.
«Интересно, — подумал Рихтер. — Что они прикрывали? На что надеялись? Или просто время для чего-то пытались выиграть?». Но пока он приказал себе не забивать этим голову.
Они шли на запад по проспекту Пасео-де-ла-Реформа, где трупы солдат РевАрмии лежали целыми ровными рядами на тротуарах, кое-где прикрытые брезентом, простынями или обычным полиэтиленом, а кое-где и без этого. Специальных мешков не хватало, носилок, видимо, тоже. Но скоро тела будут увезены. Наверняка для этого найдут и машины, и медперсонал.
А завалы еще даже не начали разбирать. Там, под ними металл и плоть, сцепившиеся с агонии, вполне могли лежать вместе.
Тут и там попадались сожженные танки и другая бронетехника.
Максим снял шлем после боя и вытер пот со лба. Пахло гарью, жженой пластмассой и горелым мясом. Знакомый запах.
Людей на улицах не было, лишь отдельные часовые и один регулировщик, размещавший светящиеся указатели. Никто пока не спешил использовать освобожденные здания даун-тауна по прямому назначению. Не считая армии, район был пуст. Тут еще было море работы для саперов и техников. Но Рихтер заметил пока всего одного колесного робота-сапера.
В городе явно сейчас очень востребованы похоронные команды, спасательные службы и врачи. А еще специалисты по разминированию. А чуть позже будут нарасхват инженеры-ремонтники и строители.
Рихтер увидел на фонарях несколько ворон, но они тут же вспорхнули и улетели, будто поймав его взгляд. Да, стервятники определенно не ошиблись в своих прогнозах.
У барьера ему попались мертвые тела, часть уже упакованные в черные мешки. Это были гражданские. Среди них не было детей, все, кто ему попадался, были слава богу взрослые. Но Максим почему-то вспомнил остров кукол в районе Сочимилько, на ацтекских каналах, где были тысячи страшных пупсов всех видов. И у них тоже были оторванные конечности, закопченные или фарфорово-бледные лица. За время боев и обстрелов в Мехико наверняка можно было увидеть и такие картины. Но в этом районе дети вряд ли оставались. Или все-таки могли найтись настолько тупые гражданские, которые пытались пересидеть здесь штурм, боясь бросить свое барахло?
Пальмы на разделительной полосе, некогда гордые и красивые, стояли как обглоданные палки. Многие были прострелены или срезаны до середины, или совсем разбиты в щепки.
За линией оцепления разрушений было меньше, но они тоже были. В соседних районах были уничтожены сотни зданий и повреждено еще больше. Это уже от обстрела со спутников. Жертвы там исчислялись тысячами, а может и десятками тысяч, несмотря на эвакуацию и просто бегство миллионов жителей, которое должно было снизить плотность населения.
«Как корпы хотят это объяснить мировой общественности? — размышлял Максим. — Как?! Ах да… Был же какой-то ультиматум с их стороны. Вроде бы они говорили: ни шагу дальше… Требовали прекратить обстрелы со стороны нашей артиллерии. Хитрые какие. Тогда бы они сидели там вечно. Но СМИ… внешние, глобальные… смогут все вывернуть так, что людей под спутники подставили, конечно, мы! И убили тоже мы!».
Но с этим ничего нельзя было поделать. И все же, подумал Максим, это совсем не Пиррова победа.
«Нет. Этот нарыв надо было выдавить и прижечь каленым железом».
Оцепление с внешней стороны не просто не было снято, его усилили. Кто-то из командования, скорее всего Ортега, приказал окружить территорию двойным кольцом, чтоб даже мышь не проскочила. Людей в район не пускали, и, вероятно, не выпускали, хотя с этой стороны никто и не рвался наружу, так как не осталось ничего живого. Только военные могли проходить, и то после длительной проверки документов. Бойцов «Ягуара» это тоже наверняка коснется.
И вот они добрались до КПП на внешнем периметре в том месте, где недавно еще кипел самый жаркий бой, когда Революционная армия пыталась взять осажденный «треугольник» Куаутемока. Теперь через весь проспект, очищенный от машин, были установлены сплошной стеной заграждения в человеческий рост. Поверху была натянута витая колючая проволока. В одном месте заграждение прерывалось, и был организован проход. Там стояли бетонные блоки и модульные армейские палатки защитного цвета. Памятник самому Куаутемоку, последнему ацтекскому правителю Теночтитлана, безучастно взирал на то, что творилось рядом с его подножием.
Бойцы «Ягуара» достигли контрольно-пропускного пункта как раз в тот момент, когда к нему подвели колонну пленных под конвоем. На их глазах через узкий check point под свист и улюлюканье собравшейся с противоположной стороны толпы, под крепкую брань партизан (в которой словечко «Cabron» было самым мягким) шли понуро разбитые корпы, держа руки над головой. Их было не больше ста человек. Если среди них были полицейские, то только в штатском. Но большинство были в форме сотрудников корпорации “Pyramid products”. Маскироваться копам под корпов и наоборот было бессмысленно — и тех, и других народ ненавидел одинаково. Судя по типу внешности, пленные были в основном из Латинской Америки. Людей североевропейского типа внешности почти не было. Азиаты и чернокожие тоже были, но очень мало.
