Мысли, которые мне приходили в голову в этот момент, были весьма далеки от цензурных. В нашем мире за такое можно было как минимум лишиться должности, но это в нашем мире. Плюс в нашем мире Лена Харитонова не была отягощена внезапно вылетающими из нее сетями Грихмира, которые здесь считаются чуть ли не наследием Волдеморта и преследуются строго по закону. Добавим сюда тот факт, что родители Ленор считаются заговорщиками, и что в случае чего разбираться со мной никто не будет… и получим то, что есть.
Ну да. Межмировые перемещения и мой интерес к ним тоже никто не отменял, но пред лицом всего остального они как-то меркли. Подозреваю, что для Валентайна Альгора тот факт, что в другом мире остался мой единственный по-настоящему близкий человек, с которым неизвестно что произошло – так, фигня-фигней.
Поэтому я плотно застегнула платье, замотала волосы полотенцем и вышла обратно, дабы не оттягивать неизбежное.
– Решила учиться всему и сразу, Ленор?
Наблюдательный какой.
– Ваша наблюдательность, магистр, вне всяких сомнений делает вам честь, но я уверена, что вы здесь не за этим. Тогда зачем?
Стоять не стала, а поскольку мой стул был занят, села прямо на кровать и слегка провалилась: в этом месте матрас оказался продавленным.
В глазах Валентайна сверкнуло что-то похожее на то, что я уже видела сегодня утром в кабинете – смех. Или намек на него. Или что-то вроде.
Похоже, я его здорово развлекала. Во всех смыслах.
– Тебя совсем не волнует, что произошло утром?
– А ты расскажешь? – вернула ему его фамильярность.
– Возможно.
– Если у этого «возможно» такой же подтекст, как у теории межмировых перемещений, то спасибо, я обойдусь. Предпочту ходить в неведении.
Улыбка из его глаз ушла, они стали очень холодными. И еще холоднее, когда мазнули по моим пальцам, на одном из которых сверкало кольцо Люциана. От этого даже кольцо стало холодным настолько, что я подавила желание его снять: металл натурально обжигал кожу.
– Мне нужно было убедиться, что на тебе нет метки Иеххарга, – сообщил Альгор.
– Чего?
– Метка Иеххарга, – повторил темный, глядя на меня в упор, – пятнадцатый уровень темной магии. Наносится для того, чтобы скрыть любые ее проявления и того, кто так или иначе использует заклинания темных. Знаменита тем, что ее нельзя нанести сразу на человека или на дракона, первым делом ее рисуют на теле любого другого – живого – после чего вонзают кинжал ему в сердце. У мага есть время, пока сердце бьется, чтобы перенести заклинание и метку на того, кто ее будет носить.
– А если не успеет?
Я вообще-то не собиралась спрашивать, оно само вырвалось.
– Если не успеет – заклинание квирху под хвост, минус одна жизнь и разочарованный клиент.
Очаровательно.
– Наносится она строго на уровне сердца. Между лопаток или на груди.
– То есть раздевать меня после того, как я сняла блузку, дальше не требовалось?
– Нет. Это было исключительно для моего удовольствия.
– Чудесно, – сообщила я. – В таком случае, я полагаю, для моего удовольствия я сейчас услышу теорию межмировых перемещений?
В глазах Валентайна опять мелькнул смех. И снова сменился арктическим холодом, или что у них тут есть вроде Арктики.
– Правду, – приказал он.
– Что?
– Мне нужна вся правда о тебе. И прежде всего, кто ты такая.
Попаданка я. По всем статьям.
Это была первая мысль, которая пришла мне в голову после его слов. Правда, не уверена, что это бы прозвучало эффектно, поэтому пришлось импровизировать:
– Я – Ленор Ларо…
– Да, это я уже слышал, но это совершенно не объясняет возникновения сети Грихмира, сопротивляемости темной магии и тому, что мы с тобой могли общаться мысленно.
– А?
– Утром, – напомнил Валентайн, постукивая пальцами по столу, – когда ты впустила меня в себя.
Я поперхнулась и закашлялась, но его, кажется, это совершенно не смутило.
– Итак?
– Боюсь, за такую правду раздеться придется вам, – пробормотала я.
А в следующее мгновение подскочила с кровати:
– Вы что делаете?!
– Как – что? Раздеваюсь, – Альгор с невозмутимым видом расстегнул жилет и принялся за рубашку.
– Вы с ума сошли?
– Нет. Я очень хочу правду, Ленор.
Почему мне показалось, что «правду» из этого предложения можно убрать? Хотя лучше убрать Валентайна Альгора из поля моего зрения, он как-то странно на меня действует!
– Хватит! – сказала я. – Не раздевайтесь! Я все расскажу.
– Точно? – он оставил в покое пуговицу, примерно на том самом месте, где рубашка уходит в брюки, и я усилием воли заставила себя туда не смотреть. Что касается Валентайна, его, кажется, не смутит даже оргия перед главным входом в Академию, даже если она будет между людьми и драконами.
О чем я вообще думаю, а?!
– Предлагаю правду за правду, – сказала я, возвращая мысли в нужное русло. – Я рассказываю все о себе, а вы – про межмировые перемещения.
– Ничто другое тебя не интересует?
– Скоро вы поймете, почему.
– Надеюсь.
Я не могла понять, в чем он серьезен, а в чем – нет. Особенно когда сидит в полурасстегнутой рубашке на моем стуле и смотрит в упор, а в глазах, в темной радужке клубится серебро. Спасибо хоть не та тьма, которую я видела на площади, и то ладно. Потому что, если бы была она, меня можно было бы выносить. Или я бы сама в окно сиганула, невзирая на то, что волос как у Рапунцель у меня нет.
Ладно, Лена. Про сеть Грихмира он уже знает, голой тебя видел, в тебе… то есть в голове твоей побывал с прямой трансляцией «Валентайн Альгор против Лэйтора».
Глубоко вздохнув, я открыла рот, и… выдохнула. Еще раз вздохнула, только после этого получилось произнести:
– Я попаданка.
– Кто?
Так, опять местный переводчик сбоит.
– Попаданка. Это девушка, которая случайно оказалась в вашем мире из другого, и…
Я хотела сказать «очень хочет вернуться назад», но не успела. Наверное, так двигаются хищники: стремительным рывком, одним едва уловимым движением – и ты уже лицом к лицу с ним. Зажатая между стеной и столом у стеночки, с одним-единственным желанием: слиться с окружающей средой. С четвергом. Да хоть с пятницей! Только бы не чувствовать на себе этот взгляд, от которого внутри дохнут мурашки. Одна за другой.
– По-твоему, это смешно? – при всем его умении не повышать голоса, голосом он мог убивать. Это точно. Потому что в одном коротком вопросе сейчас смешались обещание пыток, драконья кара и смертный приговор.
