«С Драконовой!» — хочется выдать мне, но я не выдаю. Мне нельзя выдавать Драконову, тем более что она мне только что помогла, а вот выдать Валентайну все, что я о нем думаю, очень хочется. Но ему, по-моему, без разницы вообще. Даже если я скажу, куда он может идти, и приложу пеший путеводитель с соответствующими знаками, один из которых недавно показала Люциану.
Как он вообще об этом узнал?!
— Если ты настолько осведомлен, в следующий раз настраивай свою осведомлялку и на то, чтобы она тебе показывала, с кем. Можешь даже процесс записывать, если хочешь. — Сарказма во мне хватит на десяток Валентайнов, а не на одного, и нечего мне тут глазами темнеть и сверкать. — Отвечать на твой вопрос я не буду, поскольку а — это мое личное дело, и б — в нашем мире это называется «личные границы», спрашивать о таком в приличном обществе не принято.
— Где ты здесь увидела приличное общество, Лена?
Действительно, где?
— Очень самокритично, — хмыкаю я. — Но если ты не планируешь заниматься со мной магией, я, пожалуй, пойду. Обсуждать мою сексуальную жизнь с тобой я точно не собираюсь.
— А с кем собираешься? — вкрадчиво интересуется Валентайн, шагая ко мне.
— С ректором! — выдаю я и с наслаждением отмечаю, как вытягивается его лицо. — Мы с ней так часто видимся, что скоро станем закадычными подружками. Будем звать друг друга на чай и беседовать о мужчинах, так что ты уж постарайся, чтобы ей было что вспомнить.
— Что такое чай? — справившись с первыми чувствами, а судя по серебряным искрам во тьме его глаз, их много, холодно интересуется Валентайн.
— Это напиток такой. Здесь похожий на него называется ранх. Могу устроить тебе небольшой ликбез по миру, в котором я обитала, — пожимаю плечами.
От Валентайна полыхает (если так можно выразиться, потому что темная магия — это холод) силой, настолько яростной и мощной, что кожа покрывается мурашками вмиг. Чисто на физиологическом уровне, а я просто развожу руками:
— Так что? Ликбез по моему миру или занятия?
— Занятия.
Киваю.
— Вот и отлично.
У нас с ним 1:1. Впрочем, с Люцианом у нас тоже 1:1, счет открыт, игра продолжается.
— Садись, Лена, — он указывает взглядом на стул.
Я же думаю о том, как он меня вычислил. И не спросишь ведь теперь, сама слезла с темы, а возвращаться не хочется вот вообще.
Валентайн устраивается за столом, и я следую его примеру. Раздумываю, как бы сказать о том, что мне выдала Драконова и не выдать ее, когда он снова интересуется:
— Как прошел день?
Да чтоб его! Лучше пусть про секс спрашивает, потому что от таких вопросов я теряюсь. Особенно после наших отношений «на удаленке», в смысле отношений, которых нет. Он несколько месяцев моими днями и ночами не интересовался, стоило мне столкнуться с Драгоном, как у Валентайна мигом проснулся исследовательский интерес. У меня вообще ощущение, что я его интересую только при наличии Драгона в радиусе действия, а когда Драгона нет…
— Чудесно, буду покупать новую сумку, — я киваю на свою измазанную.
— Что с этой не так?
— В нее случайно попала очень грязная грязь.
— Случайно?
— Совершенно.
Он молчит так долго, что я уже хочу спросить, не выйти ли мне, когда Валентайн произносит:
— Меня тоже не очень любили в Академии.
Моя челюсть. Моя челюсть!
— Ты здесь учился?
— А где я, по-твоему, должен был учиться? — приподнимает бровь Валентайн. — Несмотря на то, что я зачастую знал больше магистров, меня отправили сюда. Военный факультет дался мне нелегко. Не потому, что меня травили, а потому что я каждый день вынужден был думать о том, как бы кого-нибудь не убить, и о том, что с идиотами связываться себе дороже.
Э-э-э-это определенно был нежданчик. Для меня так точно.
— Зачем ты вообще учился?
— Это было одним из обязательных условий, чтобы я мог остаться в Даррании. Мне даже выделили отдельные апартаменты. И четверых сильных боевых магов, которые дежурили рядом с ними. Якобы, чтобы защитить меня от провоцирования конфликтов, но на самом деле, чтобы защитить всех от меня. Что, впрочем, не мешало им отворачиваться, когда во время занятий на полигоне мои однокурсники решали что-нибудь выкинуть.
То есть мне еще повезло, что за мной не ходят четверо сильных боевых магов? М-да-а-а-а.
— Друзей, как я поняла, у тебя не было.
— Моя попытка подружиться закончилась не лучшим образом. Меня подставили так, что я как минимум должен был вылететь из Академии, как максимум — из Даррании. Если бы не вмешался Ферган, так бы и произошло.
Он говорил, и в его словах не было чувств. Никаких. Вообще. Я не была уверена, что он тогда их испытывал, но ситуация, конечно, все равно отстой. Я вот еще несколько месяцев с этим живу, а Валентайн сколько?
— А Фергану ты был нужен, чтобы заниматься с Сезаром, — сказала я.
— Примерно так. Ему и Эстре.
— Уволь меня от истории твоего знакомства с Эстре, — фыркнула я. — Это не для моих ушей.
— Ревнуешь, Лена? — Вопрос почему-то выбил меня из колеи, а пока я вбивалась обратно, Валентайн подался вперед и взял мою руку в свою.
Я отдернула пальцы. Прикосновение обожгло, напоминая о ненужных эмоциях, пережитых в ту «новогоднюю» ночь.
— Нет. Просто подробности чужой личной жизни — в отличие от некоторых, меня не интересуют, — резко ответила я, и, дабы не развивать эту тему и не смотреть лишний раз в опасно сверкнувшие глаза Валентайна, добавила: — У меня есть информация о том, что Драконов собирается использовать работу моей матери… то есть матери Ленор с темной магией на разбирательстве по моему делу. Оказывается, она проводила какие-то опыты или какие-то эксперименты до моего… тьфу ты! До рождения Ленор. Точнее, когда носила ее. Ты что-нибудь об этом знаешь?
В глаза ему все-таки смотреть приходилось, а вот тему я перевела удачно. По крайней мере, пока.
— Откуда информация?
— А это критично? — я пожала плечами. — Не все враги, как может показаться на первый взгляд.
— И правда не критично, — подозрительно легко согласился Валентайн. — Совет на будущее, Лена. Привыкай говорить «моего», так будет проще. Не одергивай себя.
— Одергиваю только в твоем присутствии, — заметила я. — Потому что только ты знаешь обо мне все.
Он чуть подался назад и сцепил пальцы. Глядя на меня поверх, из-за чего создавалось ощущение, что меня гипнотизируют.
— Хорошо, — неоднозначно произнес Валентайн.
— Хорошо — что?
— Хорошо, что только я знаю о тебе все.
