– Вадим, нужно собрать все мои вещи из гостевой спальни. И из ванной тоже! Быстрее, быстрее, я тороплюсь к мужу.
В своем привычном амплуа властной и уверенной в себе женщины свекровь вошла к нам в дом и по очереди поцеловала сначала меня, потом сына.
– Это было чудесное время! Спасибо, что приютили меня у себя.
– Вы уверены, что хотите и готовы уехать?
– Более чем, Оленька. Более чем…
Не снимая туфли на тонкой шпильке, женщина по-хозяйски прошла внутрь дома и отправилась в столовую.
Борис не присоединился к нашему разговору.
Вместо того, чтобы поговорить с матерью после ее долгого отсутствия, он предпочел устроиться в гостиной с чашкой кофе и рабочим ноутбуком.
Галина Яковлевна смотрела на сына с некоторым сожалением через дверной проем столовой и печально качала головой. Как будто осуждая.
– Он не простил меня, – наконец сказала она. – И вряд ли простит. Будет на стороне отца, я уверена.
– Ему проще понять эмоции и чувства Григория Борисовича, чем Ваши.
– Знаю, – свекровь не спорила. Она и сама прекрасно понимала, что сейчас мы с ней куда ближе, чем она со своим сыном или мужем. Хотя бы потому что мы две женщины, прошедшие через одно и то же. – Он точно такой, как его отец.
Губы сложились в печальной улыбке, но я скрыла ее за чашкой с чаем.
Было горько осознавать, что мой супруг и впрямь точная копия своего отца, который всю сознательную жизнь жил на две семьи.
Если даже зная такую правду о своем отце Борис все равно остается на его стороне, могу ли я быть уверена в нашем семейном счастье и благополучии?
– Зачем Вы возвращаетесь домой? Я не понимаю. Правда.
– Я и сама не понимаю, Оль. Когда узнала про вторую семью, была готова сбежать без гроша хоть на край света. Включила гордость: уехала от него, обиделась. Ты же видела в каком я была состоянии. Примерила на себя роль жертвы и отказывалась выходить из нее. Достаточно. Хватит себя жалеть.
– И какой план?
По коварному взгляду свекрови я видела, что план в ее голове уже определенно созрел. Она никогда не действовала наобум, всегда точно знала чего хочет и к чему стремится.
Вот и сейчас она продумала свои действия наперед, несмотря на то, что невинно хлопала глазами и вела плечами, будто не знала, что будет делать дальше.
– Мы прожили в браке больше сорока лет. Мой вклад в холдинг не сильно меньше, чем его. Я не собираюсь сдаваться так просто и отказываться от того, на что положила всю свою сознательную жизнь.
– Думаете о сохранении семьи?
– Какой из двух? – Галина Яковлевна рассмеялась, и я тоже улыбнулась, осознав, насколько нелепо прозвучал мой вопрос. – Какая семья, Оля… Вряд ли у человека, который жил на две семьи, вообще есть понятие о семейных ценностях. Но, увы, это суровая реальность, и многие здесь живут без любви и взаимности. Наш брак был основан на финансовой стабильности, репутации холдинга, взаимной поддержке. Это тоже немаловажные факторы.
Я активно закивала, потому что как никто другой понимала, о чем говорит свекровь.
Нас с Борисом тоже удерживала не только любовь. Чувства приходят и уходят, ослабевают и вспыхивают вновь, а человеческие партнерские отношения способны поддержать семью на плаву долгие годы.
– Посмотрим, что из этого выйдет, – с фальшивой улыбкой сказала Галина Яковлевна. – Тушеваться я больше не собираюсь. А остальное… как пойдет.
– Вы очень сильная и обязательно справитесь.
В глазах свекрови я увидела бесконечную благодарность и нежность ко мне.
Ее взгляд выдавал истинную сущность: ранимую и эмоциональную женщину, которая как и все мы, нуждалась в поддержке и надежном плече рядом.
Несмотря на образ сильной леди, непробиваемую броню, Галина Яковлевна была и оставалась хрупкой женщиной, заботливой матерью, все еще любящей женой.
– Спасибо за поддержку, Оленька. Вадим, должно быть, уже заканчивает. Я пойду, хорошо? Обязательно пригласим вас на семейный ужин, как что-то станет понятно.
Я провожала Галину Яковлевну с какой-то грустной тоской, а Борис и вовсе не вышел. Только бросил из гостиной холодное «пока».
Когда свекровь забрала свои вещи, дом заметно опустел. И хоть визуально ничего не изменилось, мне показалось, что закончилась целая веха моей жизни.
Сейчас действительно не осталось ничего, что бы напоминало о творящемся весь этот месяц хаосе.
Мы с Борисом снова жили под одной крышей, Галина Яковлевна вернулась домой. Все стало как прежде.
Разве что…
Я опустила взгляд на свой живот, который пока что не планировал округляться, провела по нему ладонью и тяжело вздохнула.
Ничего. Справимся.
Убравшись в столовой после нашего с Галиной Яковлевной чаепития, я пришла в гостиную.
Борис сидел на диване и с сосредоточенным лицом что-то изучал на экране ноутбука. На меня при появлении в комнате он не обратил ни малейшего внимания.
Не став накалять и без того накаленную обстановку, я села на диван рядом с мужем, поджав под себя ноги, и прильнула к нему с нежными объятиями.
– Ты даже не вышел проводить маму.
– Я попрощался, этого достаточно, – сухо ответил мужчина, при этом целуя меня в висок, не отвлекаясь от работы. – Если она считает, что может пропасть на неделю, а потом объявиться, и я буду с ней любезничать, ошибается.
– Она поступила неправильно, согласна. Но у нее были на то причины. Постарайся понять и её.
Борис наконец закрыл ноутбук и переключил внимание на меня, но, кажется, лучше бы он этого не делал.
Мужчина был решительно настроен отстаивать свою позицию в данной ситуации.
– Понять её? Оль, да мы все были шокированы одинаково. Я узнал о существовании брата! Ты вообще беременная и вынуждена эмоционально это вывозить. Но сбежала, подпортив репутацию холдинга, только мама. Оставила нас всех здесь расхлебывать то, что сама заварила. А ей видите ли тяжело и больно! Как будто остальным легко и приятно.
– Борь, ты прав отчасти, но она узнала об изменах мужа…
– Все, этот разговор ни к чему хорошему не приведет, – отбросив мои объятия, Борис отложил ноутбук на диван и демонстративно покинул гостиную, не сказав ни слова.
Мне оставалось только сидеть в одиночестве и устало качать головой.
Как между огней в этой семье, ей богу.
Я вновь засыпала одна, укутавшись в одеяло. Борис остался на ночь в гостевой спальне. Но, может быть, это и к лучшему…
Утром между нами по-прежнему висело осязаемое напряжение. Мы перебросились парой фраз и ни разу не взглянули друг на друга за завтраком.
