— Какое тебе дело до моей дочери?! — взвилась она, и любопытно прислушивающиеся к их разговору нимфы сочли за лучшее залечь за грядки.
Аид на мгновенье возвел глаза к Небу-Урану (посмотри, какую истеричную внучку ты породил!) и наградил Деметру тяжелым взглядом.
«Такое! Да ты вообще её видела? Ты вообще в курсе, как ей живется с этим уродом, Аресом? А, может, тебя устраивает, когда у тебя внучек жрут?..»
Он стиснул зубы и начал рассказывать, как Арес довел Персефону до ручки, сожрав с особой жестокостью её дочь. Как проглотил подругу, Гекату, и как эта новость оказалась для Персефоны последней каплей.
— … и я решил ей помочь…
— Помочь?! Ты хочешь помочь ей с Аресом?! — взвыла Деметра, заламывая руки. — Ты, мерзкая подземная мразь?!
Напуганные нимфы залегли в канаве и притворились травой. Из грядок полезли только что посаженные растения.
Аид медленно выдохнул обжигающий пустынный воздух.
Он знал, на что шел.
— Да, — отчеканил он. — Я, мерзкая подземная мразь, хочу помочь твоей дочери с Аресом.
— Иди и помоги Церберу! Или Харону! Моя нежная Кора…
Наверно, она хотела сказать, что «нежная Кора» справится и сама, но Аид не дослушал. Просто не смог. Клепсидра его терпения вдруг высохла, как пустыня.
— Да ты вообще в курсе, как он с ней обходится? — прошипел он, уже не выбирая выражений. — Да как ты вообще согласилась на их брак?! Отдала бы её за Аполлона, или за Гермеса, да мало ли за кого. Позор захотела скрыть? Так сторожила бы лучше, сестрица…
— Какое! Тебе! Дело! До! Коры! — взвизгнула Деметра. — Ты мерзкое подземное чудовище, а она прекрасный нежный цветок!
«Нежный цветок».
Аид вспомнил, как этот цветочек едва не превратил его в древесную нимфу, и требовательно заглянул в возмущенно суженные глаза Деметры.
Она не успела прервать зрительный контакт — просто не знала, что он умеет читать по глазам.
Что же там было?.. прошлое? … будущее?
Юная Кора, беззаботно гуляющая на лугу. Разверзнувшаяся земля, квадрига черных коней и мрачный подземный царь с вожжами в руках.
А дальше — бесконечная ночь и омерзительный смех чудовища, берущего её против воли. Отчаянье, боль и позор. Холодные стены её подземной темницы — ни лучика света, ни капли воды, ни травинки. Тяжелая золотая корона на голове и горькая обреченность в глазах. Отравленная безысходностью вечность под руку с подземным чудовищем.
Не с Аресом, а с Аидом.
В глазах Деметры он был и остался монстром.
— А, может, ты радовалась, что это не я? — крикнул Аид не Деметре, а чёрной, чёрной пропасти в её душе. Пропасти, забытой плодородной землей и засаженной цветами. — Он взял её силой, а ты подумала — хорошо, что не Аид? А когда он её бил? Изменял? А когда он услышал пророчество и проглотил её дочку? Это я мразь, я подземный паук, я чудовище, твою Кору нельзя отдавать мне, а Арес? Пусть забирает? Пусть будет Арес, Аполлон, Посейдон, Зевс, Пан, Гермес, Приам, да кто угодно, только не я?!
— Не кричи на меня! — завопила Деметра, уперев руки в бока. — Не кричи на меня! НЕ СМЕЙ НА МЕНЯ КРИЧАТЬ!
В её глазах блестели слезы, и было очень просто пожалеть её — мать, отдавшую дочь в жёны Аресу, чтобы спасти её от Аида.
От Аида, которого она выдумала.
Бывший подземный царь вдруг остыл.
— Да, я мерзкий подземный паук, а ты видела свою дочь? — спокойно уточнил он. — Ты видела, кем она стала? Она справляется с мертвечиной получше, чем с живыми. Она управляет тленом.
— Она богиня весны!
— Она была богиней весны, — повторил он. — Сейчас она царица Подземного мира! Она выращивает мёртвые цветы и насылает на всех подряд дохлых муравьёв!
— А тебе-то какая разница?! Какое тебе дело до моей дочери?!
В общем, разговор снова пошел по кругу. Аид сжал зубы, усилием воли вновь обретая спокойствие, и констатировал отсутствие взаимопонимания между ним и сестрой. Определённо, ему не следовало отвечать на её вопли. Следовало быть мудрее.
Следовало молчать.
Вот Зевс, он прекрасно управлялся с Деметрой, и даже Посейдон кое-как находил с ней общий язык. А он, Аид, не может донести до неё самые простые вещи. Даже те, которые, как он думал, она должна понимать и сама. Как мать.
— Ты что, не видишь, что ей нужна помощь?! Ей нужно тепло! Забота! Любовь! И чтобы кто-нибудь посмотрел, что творится с её божественной силой. Подземному миру меньше всего нужна весна из мёртвых цветов!
Деметра на мгновение перестала орать по поводу внезапного интереса Аида к её дочке и взвыла:
— Все ясно! Тебя волнует не Кора, а твой драгоценный Подземный мир! Ты всегда был…
Следующие три минуты Аид терпеливо выслушивал, каким он был психопатом и эгоцентристом. Клепсидра его терпения, снова наполнившаяся водой, теряла эту влагу с ужасающей скоростью.
—…а Кора должна страдать, потому, что ты печёшься только о своем троне!..
— У меня его уже нет, — дипломатично напомнил экс-Владыка, вновь судорожно стискивая пальцы, чтобы не стукнуть чем-нибудь истеричную сестру.
— ….я не могу допустить, чтобы моя дочь стала жертвой твоего властолюбия!..
Напоминать, что вообще-то он пришел сюда как раз просить помощи для Персефоны, было, кажется, совершенно бесполезно.
— В Тартар, — тихо сказал он.
—Ты ещё смеешь мне угрожать?!
— Я не угрожаю тебе. Просто не люблю, когда на меня орут, — сказал он сквозь зубы.
— Я — ору?! Да я не ору!!..
Клепсидра дрогнула и разбилась, выпуская на волю что-то тёмное, страшное, сумрачное.
Которое называлось «да сколько это можно терпеть».
В руке Аида таинственным образом оказалась рукоять двузубца, который он не видел уже тысячу лет.
Который, кажется, он оставил в Подземном мире вместе с царством, властью и прошлой жизнью.
С чего бы двузубец вдруг оказался тут? Почему сам прыгнул в пальцы, стоило только вспомнить?
Аид не хотел об этом думать.
Нет-нет, не сейчас.
«В Тартар», — решил он, поглаживая вилы. — «К титанам».
Он так и не понял, сказал ли это вслух, или Деметра ухитрилась прочитать по лицу.
— Да как ты смеешь?! — завизжала она, но Аид её больше не слушал.
Он ударил двузубцем под ноги, и земная твердь вдруг провалилась, обнажая бездонную пропасть.
В Тартар так в Тартар.
***
Деметра, мокрая и удивительно спокойная после вынужденного купания в водах Коцита, в который они с Аидом свалились прямо с поверхности, стояла на четвереньках и задумчиво нюхала асфодель.
