Отель был достаточно хорош, не какое-то особенное место, но и не место для одной ночи, которое туристы использовали для того, чтобы переночевать, прежде чем ехать дальше. Я могла бы чувствовать себя здесь комфортно, пока искала бы квартиру в течение следующих нескольких дней. Мои вещи прибудут, вероятно, в среду или четверг, и я не хотела арендовать место для их хранения, так что, наверное, потрачу остаток дня на поиски квартиры, чтобы посетить пару мест завтра после работы.
У меня было не слишком много вещей для распаковывания, но к тому времени, когда я закончила, то проголодалась. Я была так взволнованна в эти выходные, что не слишком много ела. Не была уверена, что «Сансет Плаза» был достаточно близок, чтобы дойти до него пешком, но я могла взять такси. Я нахмурилась: не могла рисковать столкнуться с Тейлором. Он был вежлив, когда наши пути разошлись, но это было до того, как я узнала, что ему заплатили за флирт со мной. Я не была уверена, как реагировать, если увижу его.
К счастью, я заметила маленькое кафе внизу по улице, когда ехала. Это место выглядело так же хорошо, как и любое другое. После длительного перелета, я была рада размять ноги и позволить себе насладиться поздним вечерним солнцем, напоминающем мне о сером небе Нью-Йорка, когда я покинула его.
Когда я шла, то впервые заметила бездомных, просящих милостыню на тротуаре. Так как раньше я была в Чикаго и Нью-Йорке, это точно не было чем-то, что я видела прежде. Здесь это имело больше смысла, чем в любом другом городе. По крайней мере в Лос-Анджелесе погода была почти всегда хорошей, к тому же было достаточно много туристов. Обычно я ограничивалась работой в столовой по выходным, но сегодня бросила пятидолларовую купюру в коробку, которая стояла перед пожилым мужчиной. Он был похож на парня, которого я видела однажды в фильме в роли Иисуса.
— Сходите пообедайте, — сказала я с улыбкой.
— Благословит тебя Господь, дитя, — ответил он, доставая купюру.
Я продолжила свой путь, время от времени бросая мелочь и пару однодолларовых купюр. Я знала, что не могу позволить себе делать это каждый день, как не могу и дать всем по пять долларов, но по крайней мере я могла помочь хоть чуть-чуть. К тому времени, как я дошла до кафе, улыбка все еще была на моем лице, и я чувствовала себя куда лучше. Я по-прежнему скучала по Нью-Йорку и друзьям, но могла видеть хорошую жизнь здесь. Новая работа. Новое жилье. Новые друзья.
Лицо Девона возникло в моих мыслях.
Новый босс.
Мой живот сжался. И это тоже. Новый босс, который разозлил меня... и, возможно, возбудил.
Мой телефон зазвонил, прервав мои не слишком приятные мысли. Я посмотрела на экран. Мама. Черт. Я игнорировала ее звонки всю неделю. Я не сказала ей о моем интервью в Лос-Анджелесе и понятия не имела, как сказать ей, что уже переехала сюда. Девон сказал дать ему неделю, но я знала, что шансы на то, что я уйду, не велики. Дженсены не сдаются.
Я вздохнула. Я должна как-то с ней поговорить, по крайней мере, разговор с ней отвлечет меня от мыслей.
— Привет, мам.
— Крисси Мари Дженсен, ты избегала моих звонков?
Я поморщилась. Мама не кричала и не повышала голос. Когда она злилась, ее голос становился тише. Сейчас она говорила почти шепотом.
— Прости, мама. Я была очень занята работой. — Это, по крайней мере, было правдой.
— Ты и твой отец, — говорит она. — Иногда я вообще удивляюсь тому, что он нашел время внести свой вклад в твое зачатие.
Я прикрыла глаза и подавила желание сказать, что последнее, о чем я желаю слышать за едой — мое зачатие.
— Я пыталась дозвониться до него, чтобы узнать, что ты задумала, но он даже не снял трубку. Какая-то новая большая сделка, думаю. Амелия сказала, что я слишком ранимая. Она всегда говорит, что я слишком ранимая.
А теперь мы перешли от жалоб на моего отца к жалобам на ее нового партнера. Мама «открыла себя» когда мне было одиннадцать или двенадцать, но она и мой отец были вместе, пока мне не исполнилось тринадцать. Иногда я думаю, что по причине того, что он был так занят своей юридической фирмой, ему понадобилось так много времени на то, чтобы понять, что его жена лесбиянка. Не то чтобы я когда-либо спрашивала. Это был один из лучших моих «разговоров, которые я никогда не хотела иметь с моими родителями».
— Итак, милая, мне нужно знать, планируешь ли ты приехать на день благодарения домой. Думаю, твой отец будет работать, но Амелия хочет пригласить своих родителей, чтобы они встретились с тобой.
Я не стала упоминать, что сама никогда не встречалась с Амелией. Последняя из маминых подружек, с которой я познакомилась летом, была шесть месяцев и два партнера назад. Моя мама слишком требовательна. Не в смысле денег, потому что у нее много денег. Когда твой отец крупный юрист, легко зарабатывающий шестизначные суммы, но, тем не менее, он «бедный» родитель, это о чем-то да говорит. Мама унаследовала состояние. Ее прапрадедушка или кто-то такой, кто добыл золото и нефть, поднял семью в обществе. По крайней мере, это история, которую рассказывают в семье. Я лично подозреваю, что мы происходим от каких-то гангстеров, которые разбогатели во время «Сухого закона» (прим. переводчика — Общенациональный запрет на продажу, производство и транспортировку алкоголя, который действовал в США с 1920 года по 1933 год), а потом разумно инвестировали. Опять же, это разговор, которого нужно избегать.
— Крисси? — повторила мое имя мама.
— Прости, мам, — пробормотала я. — Не знаю, смогу ли приехать домой на день благодарения.
— Почему нет? — Ее голос снова стал тихим.
— Потому что у меня новая работа, и я не знаю, в какие дни буду свободна.
— Милая, перелет займет всего пару часов, я была бы счастлива заплатить за него.
— Мне не нужны твои деньги, мам, — говорю я на автомате. Я говорила это с тех пор, как выпустилась из старшей школы. Мои родители настояли на оплате колледжа, и я сильно не спорила по этому поводу, но все остальное должно быть сделано мной. Я не хотела, чтобы кто-либо говорил, что я оказалась там, где есть, благодаря успеху моих родителей, и не хотела, чтобы кто-то пытался подлизаться ко мне просто потому, что мои родители богаты. — И это не пара часов.
— Конечно, это так.
Я сделала глубокий вдох.
— Моя новая работа в Лос-Анджелесе, мама. Я больше не в Нью-Йорке.
— Прости?
Вау. Это было самое спокойное, что я когда-либо слышала от нее.
— Я получила работу в Лос-Анджелесе. Вообще-то, я только переехала сюда сегодня.
— Папа знает об этом?
Мои родители сохранили дружеские отношения после развода, но становилось немного неприятно, когда я что-то говорила папе, а не маме. Папа не беспокоился. Он был доволен тем, что ему дают, когда это делают, и остальное время сосредотачивался на работе. Я не была уверена, что раздражало меня больше.
