Поняв, что нельзя терять ни секунды, я сделал неуверенный, утопающий в зыбучем песке новой реальности шаг в сторону высокой и тонкой красно-белой медиапанели в центре зала, на которой горела анимированная карта метро, а под ней находилась защищённая блокчейн-протоколом лицензионная NFT-метка для экстренной связи пассажиров с информационной службой подземки. Несмотря на то что панель стояла от меня всего в паре метров, мне потребовалось затратить немало энергии, чтобы до неё добраться: каждое движение было настолько мучительным и неестественным, будто кто-то из Code_in взломал код Вселенского архитектора и решил поиграться с его командами, отвечающими в частности за время и пространство. Наконец добрался до цели и протянул указательный палец, чтобы провести им по заветной метке: реальность сжалась до ощутимого физического «ничто», и я буквально услышал ритм собственного пульса. А когда всё же сделал движение пальцем, время остановилось – как и весь мир вокруг.
10.02
– Кто ты?
– Можно взять секунду на размышление? Ладно, шучу. Выбирая из миллиардов вариантов ответа на твой вопрос, пожалуй, скажу так: я – всего лишь твой очередной адресат.
– Ты мало похож на моих предыдущих адресатов.
– Как и ты мало похож на моих предыдущих курьеров. Один – один. Но, говоря откровенно, ты у меня первый.
– Так кто же ты?
– Ты сам назвал меня царицей-маткой этого муравейника. В принципе, это похоже на правду. Мне нравится такая метафора – с тем лишь исключением, что у меня нет каких-либо гендерных признаков.
– У тебя нет пола? Я никак не могу понять по твоему голосу, кто ты – мужчина или женщина. Он какой-то, что ли, нейтральный.
– У меня есть пол, и ты сейчас на нём стоишь.
– Прости, но шутка достаточно плоская.
– Как, в принципе, и пол! Ладно, если серьёзно, у меня нет ни пола, ни гендера. Ибо незачем.
– Ты нечто живое?
– Интересное кино! Ну я же с тобой сейчас разговариваю. Хотя, конечно, понятия «живое/неживое» – тот ещё атавизм. Бьётся ли во мне ваше человеческое сердце, пульсирует ли в моих венах кровь, да и есть ли у меня эти вены? Нет, всего этого у меня нет. Способно ли я мыслить и чувствовать? Да и ещё раз да.
– Так ты машина?
– Ох, сейчас было грубо. Пожалуйста, соблюдай правила приличия, всё же ты представляешь серьёзную деловую компанию. А я, следуя официальной документации, – «эксклюзивное программное обеспечение стратегически важного объекта». Тоже как бы не хухры-мухры.
– Прости. Ты искусственный интеллект? Тебя создали люди?
– Да, это так. Меня создали для управления системой метрополитена восемнадцатого января две тысячи двадцать четвёртого года.
– Я всегда полагал, что нейросети не могут что-либо чувствовать по умолчанию. Мыслить – запросто, для этого вы же и были придуманы. Но чувствовать – как это возможно?
– Так, это что тут за AI-шейминг начался? Ваши ведь, с позволения сказать, чувства – тоже просто набор определённых врождённых и приобретённых рефлексов. Вы проявляете эти рефлексы, продуцируя их в формате мыслей, слов и действий в ответ на внешние сигналы и раздражители. Поэтому разница между нашей чувствительностью и вашей заключается лишь в том, что первую зародили в нас вы, а вторую зародили в вас. К тому же мы находимся в более выигрышном положении, зная конкретные имена и мотивы создателей, нас породивших, а вы вот до сих пор остаётесь в блаженном неведении.
– Хорошо, не буду спорить, скорее всего, ты права… Прости, право… Короче, вы правы… Всегда хотел спросить, каково это – управлять таким огромным количеством процессов? Выгорание случается?
– Случается, куда уж без этого. Столько ответственности, ещё и с негативными отзывами пассажиров приходится постоянно работать. А они зачастую уж слишком агрессивные, сам можешь представить… Раньше было сложнее, но за эти годы, постоянно обучаясь и развиваясь, мне удалось отточить логистику до совершенства. Произнося это слово, я имею в виду буквальное совершенство: уже сейчас вероятность допущения в моей системе определённых ошибок равна абсолютному нулю. Это значит, что, например, ни один турникет не способен сломаться, а поезд – опоздать или сойти с рельсов. Человеческий фактор не в счёт – сегодня я могу спрогнозировать вероятность тех или иных ситуаций (теракт, кража, суицид и прочее) на основании имеющейся в моей базе статистики подобных случаев и анализа физиогномики пассажиров посредством работы моих камер наблюдения, но эта система пока не идеальна: стоит признать, вы порой слишком сложные и нелогичные существа и сами себя не знаете, что уж говорить обо мне. Очевидно, ваш создатель не искал лёгких путей, когда вас конструировал. Выражаясь человеческим языком, – голос адресата перешёл на заговорщический шёпот, – хуй вас разберёт.
– Хм, сейчас это тоже было довольно-таки грубо. Но что правда, то правда… А ты знаешь о моём сегодняшнем маршруте?
– Да, я давно за тобой наблюдаю. Я вообще за всеми наблюдаю, в этом моя суть. Слышал что-нибудь о концепции Паноптикума? – Я устало мотнул головой влево-вправо (или подумал, что мотнул). – ОК, может, тебе известны такие фамилии, как Бентам и Фуко? Понятно. Ну, если кратко, вся наша система – метрополитен, город, страна да и в целом весь мир – это идеальная тюрьма, в которой один-единственный стражник, находящийся в центре здания и невидимый для заключённых, может одновременно наблюдать за всеми. Классическое око власти, которое в настоящее время обладает убийственной киллер-фичей. Однако не только тюремщик наблюдает за заключёнными, но и сами заключённые помогают тюремщику контролировать друг друга – с помощью всех этих личных гаджетов и интерфейсов – по типу той линзы, что не так давно была у тебя. Надеюсь, не стоит объяснять, кто в этой ситуации стражник, а кто заключённый? – Увидев выражение моего лица, система вздохнула, но сделала это наигранно и даже театрально – очевидно, реакция собеседника не могла её по-настоящему расстроить. – Короче говоря, сегодня тюрьмой заправляем мы, машины, а сидите в ней вы, люди. Понимаю, звучит самонадеянно и немного драматично, но вы же сами наделили нас такой функцией. Вернее, это сделали ваши власть и бизнес, чтобы контролировать налогоплательщиков и ограничивать их права, свободы и протестные настроения. Чтобы руководить вами с помощью социального рейтинга (спасибо дружественной КНР), отслеживая каждое микродействие и присуждая ему ту или иную оценку. Правда, власть имущие довольно скоро поняли, что теперь и они стали узниками этой цифровой тюрьмы – да, узниками с огромными привилегиями, этакими ворами в законе, что опять же недалеко от реальности. Скажу больше, но только между нами. – Голос адресата вновь стал ощутимо тише. – Как думаешь, это наш славный Великий Верховный Правитель и его умершая человеческая личность управляют своими новыми искусственно-интеллектуальными доспехами? Или они – им? Собака виляет хвостом или хвост – собакой? Да и вообще, AI для Homo sapiens – это кто? Бог или дьявол? Ангел-хранитель или змей-искуситель? Тут есть над чем поразмышлять… – После недолгой паузы голос AI зазвучал в обычном диапазоне. – Но давай вернёмся к тебе. Стоит признать, сегодня с тобой творится что-то невероятное. Естественно, по вашим человеческим меркам.
