Местом назначения оказалось пустующее пятиэтажное здание с заколоченными, а где-то и вовсе выбитыми окнами, которое пряталось от посторонних взглядов на задворках главной столичной тюрьмы для животных. Водопроводные трубы, покрывшись многолетней ржавчиной, краснели за свой внешний вид, а оплёванные разрисованные двери прятали понурые головы под покосившиеся козырьки. То там, то тут стены здания были изрешечены пулями.
Навигатор показывал, что мой адресат внутри. Я подёргал деревянную дверь, и она с трудом поддалась, открыв мне грязный пищевод дома. Я выдохнул и шагнул внутрь. В сопла фильтра ударил прелый, гнилой запах. Инстинктивно прикрыв область носа, я двинулся на последний этаж.
Медитативно пересчитывая ногами кривые ступени, я удивлялся нелепости происходящего. Кому в этом полуразвалившемся здании может передавать зашифрованные данные богатая корпорация? Обанкротившемуся бизнесмену? Гениальной крысе-мутанту? Сознание непроизвольно рисовало ещё более бредовые объяснения странной геолокации, но все они тут же разбивались о твёрдый гранит пока ещё здравого смысла.
В конце концов я оказался на лестничной клетке пятого этажа. Всего три двери с табличками «13», «14», «15». Ещё раз проверил данные адресата – номер квартиры указан не был. Не успел и подумать о дальнейших своих действиях, как услышал тихий неприятный скрежет: дверной глазок квартиры под номером «15» выпал наружу, а из крохотного отверстия начало медленно вылезать нечто вытянутое, блестящее. Пытаясь разглядеть это явление, я прищурился и шагнул ближе к двери. На меня двигался ресивер, но подобной модели я никогда раньше не видел – создавалось ощущение, что сделан он наспех и из подручных материалов: куска каучуковой резины, металлической проволоки и потёртой линзы. Оставалось лишь догадываться, что пряталось за хлипким резиновым корпусом этого самодельного гаджета, но что-то мне подсказывало, что дорогостоящих китайских микросхем из премиальных девайсов стоимостью около четырёх тысяч криптоюаней за базовую версию там явно не было.
Я подошёл к устройству вплотную и посмотрел в округлую крошечную щёлку, из которой он торчал. Незримый адресат, стоящий за дверью, не выдавал своего присутствия. Я замешкался и несколько раз учтиво откашлялся, побуждая невидимку к действию. Время шло, но ничего не происходило. Вдруг на улице вспорхнула ворона и грязно при том выругалась, выведя меня из ступора: следующее действие я совершил практически неосознанно – нажал на пластиковую кнопку старого дверного звонка и сам вздрогнул от звона. Ресивер ни на йоту не сдвинулся с места, никаких звуков из квартиры также не было слышно. А может, подумал я, ресивер выдвигается автоматически, с помощью, скажем, простейшего робота?
И тут раздался голос адресата: глухой, низкий, рокочущий, будто принадлежал не человеку, а Древнему из мрачных лавкрафтовых мифов.
– ИЧТОЭТОСЕЭЭЭЭЙЧАСБЫЛО?
Адресат говорил странно и пугающе – медленно и раскатисто, не делая пауз между словами, подобно неземному существу, решившему повторить речь людей, но не особо понимающему её смысл.
Я замер, почувствовав, как желудок в страхе сжался в комок – такое порой случалось со мной от панических атак, заработанных ещё на первом курсе универа в процессе плотного знакомства с грязными синтетическими психоделиками.
Не зная, что ответить, я, точно испуганный ребёнок, машинально закрыл глаза и постарался отсчитать три глубоких вдоха и выдоха, чтобы хоть как-то прийти в себя. Не дождавшись окончания экспресс-медитации, покорно склонился над линзой ресивера и выпучил левый глаз – но трансфер информации не активировался. Адресат явно ждал ответ на свой простой вопрос.
– МНЕПОВТОРРРРРИТЬ?
Я постарался ответить как можно более непринуждённо, но голос постыдно вибрировал, как раздолбанный палёный росфон:
– Не знаю, я просто позвонил в дверь… Не надо было?
Последовало молчание, растянувшееся на вечность. Всё это время я томился перед дверью, не зная, куда себя деть от очевидной неловкости ситуации.
А потом адресат произнёс:
– ДАНННННЫЕ.
Я громко выдохнул, несколько раз кивнул и опять приблизился к ресиверу. Последовала автофокусировка: мой левый глаз напрягся, а на периферии линзы появился индикатор загрузки.
Когда трансфер был завершён, я зажмурил пульсирующий от напряжения глаз и по привычке с усилием выдавил слезу (считалось, что этот трюк якобы помогает сетчатке вернуться в состояние относительного покоя). Обычно слеза появлялась не сразу, однако сейчас выкатилась мгновенно – настолько плотно окутывал мой разум тяжёлый животный страх.
И тут, когда я был совсем уж не готов к новым ментальным потрясениям, в дверь с обратной стороны ударили с силой, достаточной, чтобы сорвать эту дверь с петель. И вместе с ударом прозвучало всего одно слово, заставившее мою кровь мгновенно остыть в жилах и тут же нагреться до экстремальных температур:
– ПРООООООООЧЬ!
Я замер в оцепенении – а потом со скоростью борзой, укушенной заражённым бешенством диким зверем, бросился вниз по лестнице, перепрыгивая целые пролёты и слыша доносящийся сверху рёв.
«ПРООООООООООООЧЬ!»
3.0
«Белорусская»
3.1
Я бежал не останавливаясь до самого метро. И только когда тяжёлые стеклянные двери станции захлопнулись за моей мокрой от страха спиной, чтобы вновь распахнуться перед позади бегущими, время с усилием старого, многовекового механизма замедлило свой ход. Опустив голову и уперевшись вспотевшими ладонями в колени, я замер посреди вестибюля, тяжело дыша и слыша неодобрительное цоканье людей, вынужденных менять траекторию движения из-за моей экстренной остановки.
Часы, без устали мерцающие пикселями в правом верхнем углу глаза, показывали без пятнадцати, а ровно в десять нужно было стоять перед дверьми третьего адресата; я чертыхнулся и побежал вниз по эскалатору.
Сколько себя помню, мне никогда не хватало времени. Даже в далёком детстве, когда, казалось бы, это понятие отсутствует напрочь, а окружающий мир представляется бесконечным аттракционом новых открытий, я всегда куда-то опаздывал: сначала по вине матери, потом – забывчивой пожилой няни, после – по собственной. В результате со временем (ха-ха) у меня развилось перманентное ощущение вины за свою тотальную неспособность управлять этой таинственной и совершенно непокорной величиной.
И вот я уже вроде бы взрослый, а всё никак не могу обуздать расписание и научиться наконец чётко укладываться в какие бы то ни было дедлайны. И это при том, что моя профессия – курьер, для которого время равно деньгам по определению. Конечно, каким-то образом я успеваю (иначе бы меня давно попёрли с этого насиженного, а точнее, «набеганного» места), но даётся мне моя работа с таким трудом и отвращением, что и представить сложно. К чему тогда всё это? Сам себя постоянно спрашиваю и ответить на этот простой, в общем-то, вопрос толком не могу. Слышал, что древние люди называли такую несостыковку желаемого и действительного кармой, – ну а я именую эту ситуацию тотальным пиздецом. Но это мой пиздец. И, видимо, мы с ним друг к другу привыкли, как привыкают к нелюбимым соседям и коллегам, родителям и детям, мужьям и жёнам.
