Он оставил капрала сторожить объявление, хотя кража его выглядела крайне маловероятной, учитывая охранный знак, суливший вору смерть. Гульду пришлось бо`льшую часть дня ждать аудиенции у Сельджура, и, когда он вышел из дворца, солнце над заливом уже клонилось к закату. Известие об убийстве сына влиятельного аристократа нагнало на город еще больше страха; лавки закрывались, улицы пустели, ведь ночью на них должны были выйти наемные убийцы, тени благородного гнева, готовые мстить кому угодно. Этой ночью любой, по глупости оставшийся на улице без особых причин (или без ощетинившегося оружием отряда телохранителей), рисковал: ему могли запросто выпустить кишки.
Свернув за угол, Гульд вышел на площадь. Капрал, который нервно переминался с ноги на ногу, положив руку на короткий меч, был единственной оставшейся на ней живой душой, не считая тощей собаки, сидящего на столбе растрепанного ворона и десятка ссорившихся в сточной канаве чаек.
С моря подул ветер, но он был лишь чуть прохладнее, чем нависшая над городом знойная духота. Гульд утер пот с верхней губы и подошел к капралу:
– Кто-нибудь пытался выяснить, почему ты здесь стоишь, парень?
Юноша покачал головой:
– Никак нет. Ну наконец-то вы пришли, сержант, а то я тут уже целый день торчу.
– Извини, – буркнул Гульд. – Задержался в королевском дворце. Небось ноги устали?
– Так точно.
– Что ж, давай их разомнем – прогуляемся по адресу, который указан в объявлении. Гостиница «Печальник». Ты знаешь, где это?
– Так точно, знаю. И я слышал от одного крысолова, что там живут двое чужеземцев, которые прибыли на «Туманном всаднике»…
– Продолжай.
Капрал переступил с ноги на ногу:
– В общем, «Туманный всадник» приплыл из Кореля, выгрузил какое-то железо, забрал груз и сегодня утром ушел в Мар. И еще эти чужеземцы наняли себе слугу.
– Вот как?
– Да, сержант, а до этого он служил кучером у торговца Балтро. Представляете?
Гульд нахмурился:
– Ладно, парень. Пошли. Какой, говоришь, там адрес?
– Слушаюсь, сержант. Гостиница «Печальник». Это недалеко.
Привратник Дальг понимающе ухмыльнулся, глядя на Гульда:
– Не удивлен, что вы пришли, сержант, совсем даже не удивлен. К Облеру, да? Вот только он теперь образумился и ростовщичеством вроде как больше не промышляет. По крайней мере, я ничего такого не замечал и…
– У вас тут недавно поселились двое гостей, – прервал его Гульд. – Чужеземцев.
– Гм… ну да. Весьма своеобразная парочка.
– Что же в них такого особенного?
Привратник хмуро поскреб в затылке.
– Ну… – сказал он. – В общем, странные типы. Один так вообще никогда комнату не покидает.
– А другой?
– Тоже не часто, а теперь, когда они обзавелись слугой, тем более. Мало того что они торчат там безвылазно, так и к ним тоже никто не ходит, и даже едят они у себя в комнате.
Гульд кивнул:
– Значит, сейчас оба постояльца здесь?
– Да, сударь.
Оставив капрала с привратником, сержант вошел в гостиницу «Печальник» и тут же наткнулся на управляющего, который держал в руках чашу для пожертвований и тряпку. Быстро поставив чашу на полку, тот сунул тряпку за пояс.
– Чем могу помочь, господин стражник?
Гульд взглянул на его нервно переплетающиеся пальцы, длинные и чумазые:
– Облер, как я понимаю? Ведешь теперь честную жизнь?
Тот побледнел:
– Совершенно верно. Вот уже несколько лет я управляю этой гостиницей, а заодно подрабатываю писарем. Я теперь уважаемый человек, сударь. Честно тружусь и все такое. – Глаза Облера забегали по сторонам.
– Я хочу потолковать с двумя твоими гостями-чужеземцами, Облер.
– Вот как? Сейчас их позову.
– Я пойду с тобой.
– Гм… ладно, как вам будет угодно. Следуйте за мной, сударь.
Поднявшись по узкой, покрытой толстым ковром лестнице, они двинулись по коридору. Управляющий постучал в дверь. Мгновение спустя с другой стороны послышался старческий голос:
– Что тебе, Облер?
Писарь наклонился к уху Гульда.
– Это Риз, – прошептал он. – Слуга. – А затем крикнул: – Тут пришел стражник и хочет поговорить с твоими хозяевами, Риз! Открой, будь так любезен!
Гульд злобно уставился на Облера.
– Вовсе ни к чему было сообщать подробности, – прошипел он, – мог бы просто попросить его впустить тебя.
Услышав доносящееся изнутри бормотание, сержант уже поднял было руку, чтобы еще раз с силой постучать в дверь, но внезапно она распахнулась, и в коридор быстро выскользнул слуга, снова закрыв дверь за собой.
Немолодой мужчина широко раскрыл глаза, узнав сержанта.
– Ага, Эмансипор Риз, – медленно проговорил Гульд. – Помнится, я допрашивал тебя меньше двух дней назад, а теперь мы снова встретились. Странно.
– Я всего лишь нашел новую работу, – буркнул Риз. – И ничего больше.
– А разве я говорил, будто есть что-то еще?
– Вы сказали «странно», но, как по мне, в этом нет ничего странного, не считая вашего здесь появления.
«Гм, а старик, похоже, соображает…»
– Я хочу поговорить с твоими хозяевами. Можешь обо мне доложить, или как там у вас принято…
– Увы, сержант, но мой хозяин с сожалением вынужден сообщить, что сегодня вечером он не принимает гостей, поскольку в его исследованиях наступил критический момент…
– Я не в гости сюда пришел, старик. Или доложи обо мне, или отойди с дороги и не мешай. Мне нужно поговорить с этими двоими.
– Там только один, – сказал Риз. – Видите ли, сержант, мастер Бошелен – ученый. Он не желает, чтобы его отвлекали…
Зарычав, Гульд попытался оттолкнуть Риза, но тот крепко стоял на ногах. Сержанта удивило, что в старике столько силы: а ведь глядя на него, и не скажешь. Но тут он увидел на правом предплечье слуги старые шрамы от меча.
«Проклятый ветеран! Терпеть не могу старых солдат – они ни перед кем не прогибаются».
Гульд отступил назад, положив руку на меч:
– Смотрю, ты готов из кожи вон лезть, Риз, защищая право своего хозяина на уединение. Но я сержант городской стражи и прибыл сюда не просто так, но как лицо официальное. Если и дальше будешь мне препятствовать, мигом окажешься в колодках. – Гульд напрягся, видя, как помрачнело и напряглось морщинистое лицо Риза. «Проклятье, с такими связываться опасно!» – Поверь мне, не стоит усугублять положение. Ты сделаешь только хуже.
– Если я впущу вас, сержант, – голос Риза напоминал скрежет гравия в полосе прибоя, – то меня, скорее всего, уволят. А я никак не могу лишиться места, сударь. Как вам известно, я не из числа особо везучих. Мне позарез нужна эта работа, и я намерен ее сохранить. Если у вас есть вопросы, возможно, я сумею на них ответить, а может, и нет, но войти я вам точно не позволю.
