Книга След крови, страница 131. Автор книги Стивен Эриксон

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «След крови»

Cтраница 131

– Прошлой ночью ты тоже был для меня добрым дядюшкой?

– О нет, этого бы я не сказал, Услада. – Взгляд мой упал на круглое лицо Крошки, казавшееся во сне почти детским. – Ты уверена, что твой братец спит?

– Если бы он не спал, у тебя уже была бы сломана шея.

– Пожалуй, ты права. В любом случае уже поздно, Услада, а завтра нам предстоит долгий путь.

– Да, дядюшка.

Посмотрев, как она идет к своему спальному месту, я направился в противоположную сторону, размышляя о мириадах граней человеческой природы. Над моей головой, подобно вестникам мрачных мыслей, кружили мотыльки, которых я небрежно отгонял прочь. Луна повернулась своим запятнанным ликом к востоку, будто подмигивая сквозь муть. Где-то справа от меня, затерянная в тумане, что-то напевала Пустелла, бродя в ночи, как и подобает неупокоенным.

Есть ли что-то более удручающее, чем семья? В конце концов, мы не выбираем себе родных, и даже вступление в брак обрекает нас на появление целой толпы новых родственников, которые собираются, чтобы засвидетельствовать новое смешение крови, а потом напиваются до беспамятства, разрушая все торжество и надолго оставляя после себя недобрую память. Я лично всегда считал, что подобный жест в отношении бесчисленной родни в столь великий день – не более чем отложенное возмездие, и, естественно, сам много раз участвовал в подобном. Каждая новая жена попросту пополняет эту дикую необузданную стаю. Забава может длиться без конца!

Так или иначе, мне было жаль несчастную Усладу. Может, это и в самом деле тайный порок, но я поклялся, что постараюсь ей помочь, а если это станет моим проявлением слабости – значит так тому и быть.

– Блик! – послышался чей-то шепот, заставив меня остановиться.

– Борз?

Из ночной тьмы возник долговязый поэт. Волосы его торчали дыбом, на впалых щеках виднелись царапины от шипов, язык то и дело облизывал губы, а уши дергались от воображаемых звуков.

– Почему никто его не убил?

– Кого?

– Апто Канавалиана! Который не станет голосовать ни за кого из нас. Худший судья, какого только можно представить! Да он недостоин той земли, по которой ступает! Надо его прикончить!

– Именно это попытался сделать Арпо Снисход, дорогой мой поэт, и, увы, потерпел неудачу – возможно, роковую.

Борз Нервен широко раскрыл глаза:

– Рыцарь Здравия мертв?

– Жизнь его здравейшества висит на волоске.

– Чего он и заслужил! – рявкнул поэт. – Кровожадный вонючка! Слушай! Мы можем просто сбежать – этой же ночью. Что нам помешает? Стек куда-то пропал: кто знает, может, попался Красавчику и его поклонницам. Может, они все перебили друг друга там, в пустыне.

– Ты забываешь, друг мой, про Певунов и, естественно, про Тульгорда Виза. Боюсь, Борз, что нам ничего не остается, кроме как продолжать путь…

– А если Арпо умрет, мы ведь сможем его съесть?

– Запросто.

– И возможно, этого хватит. На всех. Что скажешь?

– Вполне возможно. Иди спать, Борз.

Он провел пальцами по волосам.

– Боги, разве к нам, творцам, относятся справедливо? Вокруг одни стервятники! Ну почему они не понимают, что каждое наше слово рождается в муках? Мы истекаем кровавым пóтом, наша кровь чернеет под ногтями, расшатываются зубы по ночам, а мы блуждаем в собственных сновидениях, шепелявя наши слова. Я пишу и теряю целые рукописи между закатом и рассветом – бывает такое с тобой? Ну скажи, бывает?

– Бывает, друг мой. Мы все прокляты невыразимой гениальностью. Но если подумать, каждый из нас, возможно, не одна личность, но многие, и, пока мы спим в этом мире, другая наша версия пробуждается на рассвете другого мира и касается пером пергамента – недостижимый для нас гений, который делит с нами свой талант, но не знает об этом и, подобно нам с тобой, страдает из-за утраченных плодов собственных сновидений.

Борз недоверчиво уставился на меня:

– Это жестоко сверх всякой меры, Блик. Как тебе только приходит в голову подобная дьявольщина? Тысяча других «я», подвергающихся таким же мукам? Боги милостивые!

– Я определенно воспринимаю это иначе, – ответил я. – Собственно, подобная идея требует от меня еще бо`льших усилий, ибо я пытаюсь соединить все наши голоса воедино: возможно, именно такова суть истинного, неподдельного гения. Мириады моих «я» поют единым хором – как же бы мне хотелось, чтобы меня оглушил мой собственный голос!

– Можешь хотеть на здоровье, – внезапно зловеще усмехнулся Борз. – Ты обречен, Блик. Ты только что заставил меня кое-что понять. Я уже оглушен своим собственным голосом, а это означает, что я уже гений. И твой аргумент это доказывает!

– И слава богам. А теперь спой себе колыбельную, Борз Нервен. Об остальном поговорим завтра.

– Блик, у тебя есть нож?

– Прошу прощения?

– Я намерен заставить Апто голосовать за меня, даже если для этого придется его прикончить.

– Но это будет убийством, друг мой.

– Мы и так уже по уши в крови, придурок! Что изменит один мертвый критик? Кто станет по нему тосковать? Уж точно не ты или я.

– Мертвец не может голосовать, Борз.

– Я сперва заставлю его написать доверенность. А потом мы сможем его съесть.

– Я всерьез сомневаюсь, что этот тип съедобен. Нет, Борз Нервен, оружия ты от меня не получишь.

– Я тебя ненавижу.

Он умчался прочь, будто птица-голит на охоте за змеей.

– Он тронулся умом! – С этими словами передо мной появилась Пурси Лоскуток в плотно запахнутом на ее изящной фигурке плаще.

– Что, сегодня ночью спать никто не собирается? – слегка раздраженно спросил я.

– Наше жестокое несчастливое семейство разлетелось в клочья.

В ответ я лишь что-то неразборчиво проворчал.

– Тебя наконец начали мучить сомнения, Авас Дидион Блик? На мое милосердие можешь даже не рассчитывать, так и знай.

– Бремя сомнений воистину тяжело, госпожа Лоскуток, но я уверен, что справлюсь.

Она подошла еще ближе, глядя мне в глаза, как обычно бывает с женщинами, когда они оказываются рядом с нами. Какое тайное обещание они надеются там увидеть? Какую сокровищницу несметных богатств рассчитывают отворить? Если бы они могли хотя бы представить темный мужской мир, таящийся за этими прозрачными жемчужинами, то, возможно, сбежали бы в ночь, разрывая ее собственными воплями. Но не такова ли мистерия жизни? Мы блуждаем среди догадок и туманных неопределенностей, именуя это взаимопониманием, улыбаемся и ободряюще киваем, а тем временем позади обеих пар глаз бушуют яростные вихри, полные диких образов безудержной чувственности и невероятных страстей. А может, мне так лишь кажется. Подобные размышления с легкостью одолевают вероятную истину (которая состоит в том, что по крайней мере одному из нас смертельно скучно или чувств у него или нее не больше, чем у медузы, – я сам порой ловлю себя на том, что безвольно покачиваюсь на волнах, подобно этим созданиям; или еще хуже – не является ли сосредоточенный взгляд лишь прелюдией к тому, чтобы начать выбирать вшей из моих бровей? О да, мы стоим близко друг к другу, дрожа от страха за внешне невозмутимыми фасадами, пусть даже из ртов наших и вырываются трепетные вздохи).

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация