– Заперто!
– Тогда вскрой его, и побыстрее!
Пока Лурма трудилась, Барунко и Симон отгоняли охваченных паникой горожан, большинство из которых, похоже, пребывали в странном экстазе, лишившись способности здраво рассуждать. Ле Грутт отпугивал народ своей перекошенной челюстью, а Мортари тыкал в свою распухшую голову осколком стекла, брызжа гноем на любого, кто оказывался поблизости.
– Заклинило! – крикнула Лурма. – И я сломала отмычку!
Взревев, будто медведь, Барунко отошел на шаг, развернулся и рывком оторвал крышку. Плакса заглянула внутрь.
– Вы не поверите! – прошептала она. – Тут полно золотых монет, драгоценных камней, изумрудов, свитков шелка и…
– Вперед! – крикнула Лурма, забираясь в багажник.
Остальные поспешно последовали за ней. Когда Барунко последним втиснулся в узкое пространство, крышка захлопнулась, оставив их в полной темноте.
Плакса напрягла слух, но услышала лишь хриплое дыхание и шорох монет под ногами.
– Все здесь? – спросила она. – Посчитайтесь!
– Я! – сказал Мортари.
– Ы! – сказал Ле Грутт.
– Я тут, – сказал Барунко.
– Я тоже, – прошипела Лурма Спилибус.
– Значит, все на месте! – заключила Плакса Хват. – Вся Пятерка!
– Нет, – возразил Симон, – вы забыли про меня!
– Что? Погоди… так мы что, в самом деле Шестерка?
– Ты неверно посчитала, – сказал Барунко, – хотя ты права. В смысле, вместе с Симоном нас шестеро, но только если считать тебя, Плакса. Или, в моем случае, меня.
– С чего бы вдруг не считать меня? – удивилась Плакса. – Или тебя? Так или иначе, пока Симон не подал голос, я насчитала пятерых, так что мы точно Шестерка!
– Если только, – заметил Мортари, – с нами нет кого-то еще!
Плакса Хват напряглась:
– Боги, мы не одни!
– Нет, – сказал Мортари. – Здесь я, Ле Грутт, Лурма и…
– Не могу найти ту клятую крышку, – объявил Барунко. – Клянусь, она была прямо у меня за спиной!
– Всем разделиться и искать крышку, – велела Плакса.
– Всем? – спросил Мортари.
– Всем!
– Даже тому, кто прячется тут вместе с нами?
– Да, – ответила Плакса, борясь с паникой; она не любила замкнутых пространств. – И ему тоже!
– Значит, – произнес Мортари, – мы на самом деле Семерка!
– Нет, нас шестеро, – возразила Плакса, которую пока не убедил аргумент Барунко.
– Одиннадцать человек, – сказала Лурма Спилибус.
– Семеро, – произнес незнакомый голос.
По пустым коридорам и через разграбленные комнаты с пятнами крови на полу Шарториал Инфеланс наконец привела их к двустворчатым дверям, за которыми находился тронный зал.
Негемотанаи начали проверять оружие, ремни и застежки.
– Поэт сбежал, – сказал Крошка.
– Я не удивлен, – проворчал Стек Маринд. – Остается лишь надеяться, что действие снадобья, которое добавило ему ума, скоро закончится.
– Почему? – спросил Тульгорд Виз, разглядывая подобранный меч.
– Некто достаточно сообразительный наверняка сумеет спастись в эту кошмарную ночь, – ответил Стек. – Но глупец наподобие Борза Нервена, вероятнее всего, погибнет, причем самой ужасной смертью.
– Ты крайне жесток, – заметил Тульгорд Виз.
Стек Маринд пожал плечами:
– Уверен, эту ночь он переживет. Но что потом? Какая польза от творца с острым взглядом и не менее острым языком, умеющего говорить правду? Он может стать символом бунта, центром притяжения для лишенных права голоса революционеров, сентиментальным любимцем льстивых поклонников, прихлебателей и прочих негодяев.
Он замолчал, увидев, что все уставились на него. Крошка хмурился. Мошка сверкал своим демоническим глазом, Блоха широко улыбался, Тульгорд Виз взирал на Маринда с задумчивостью, а Шарториал Инфеланс – с обожанием.
– Когда-то у меня было желание стать творцом эпосов, – продолжал Стек, внезапно почувствовав себя неуютно. – Говорят ведь, будто в каждом из нас есть основа для эпоса. Все сводится к тому, чтобы его записать, и лишь немногие счастливчики находят для этого время, свободное от зарабатывания на жизнь, светского общения и мечтаний о несбыточном. – Поморщившись, Маринд уставился в стену. – Впрочем, вряд ли это так уж сложно, – пробормотал он. – Взгляните хотя бы на Борза Нервена, во имя Худа! – Нахмурившись, он покачал головой и подобрал свой арбалет. – Ладно, забудем про все это дерьмо. Пришла пора убить некромантов!
Шарториал Инфеланс бросилась Стеку на шею.
– Я знала! – воскликнула она, осыпая его лицо влажными поцелуями. – Ты вполне мог бы стать Величайшим Творцом Столетия! Нисколько не сомневаюсь!
– Крошку тошнит.
Ругаясь себе под нос, Тульгорд Виз шагнул вперед и пинком распахнул двустворчатые двери тронного зала.
Одна из створок с хрустом обо что-то ударилась. Послышались приглушенные ругательства, а мгновение спустя в дверях появился огромный демон, облаченный в густые меха, промасленную кольчугу, железные обручи и прочие подобные украшения. Он зажимал нос, из которого лилась кровь.
– Сволочь! – простонал демон; в его сверкающих глазах стояли слезы.
– Отойди, если тебе жизнь дорога! – взревел Тульгорд Виз.
Моргая, демон отошел в сторону, а затем, когда негемотанаи ворвались в зал, сообщил:
– Если вы явились за Бошеленом и Корбалом Брошем, то уже слишком поздно.
– Только не это! – вскрикнул Тульгорд Виз.
– Смотрите-ка! – рассмеялся Крошка. – Крошка видит трон, который можно занять, ха-ха-ха!
– Даже не думай, – сказал демон. – Я пробовал. Без толку.
Крошка хмуро взглянул на чудовище:
– Ты не знаешь Крошку Певуна.
– Верно, не знаю. А кто это?
– Вот Крошка Певун, – объявил Крошка, ударяя себя в грудь. – Высший маг! Д’иверс! Король города Побора в Стратеме! Предводитель негемотанаев! А теперь еще и король Фаррога, ха!
– Предводитель негемотанаев? – фыркнул Тульгорд Виз. – Я не собираюсь подчиняться твоим приказам, безмозглый болван!
Демон показал на трон:
– Нас всех провели. Бошелен оставил наследника, и горе тому глупцу, кто осмелится бросить ему вызов!
Крошка, прищурившись, взглянул на трон:
– Но Крошка никого не видит!
– Тогда подойди ближе, – усмехнулся демон.
Крошка осторожно шагнул вперед, вслушиваясь в каждый звук, слева или справа, реальный или воображаемый. В какой-то момент он обернулся, и Блоха, улыбнувшись, помахал брату рукой.
