Крепче сжав громадный меч Бошелена, Эмансипор Риз выпрямился и поднялся по трапу на палубу.
– Слушайте меня, матросы! – взревел он, высоко подняв оружие. – Слушайте все! Призываю вас к порядку, будьте вы прокляты!
Громоподобный рев, каковой в подобной ситуации неизбежно исторгся бы из глоток офицеров, вполне мог достичь того крошечного сгустка разума величиной с орех, что имелся в мозгах большинства матросов, и, если будет на то благословение Госпожи, а Маэль затаит дыхание, заставить этих придурков подчиниться, восстановив порядок и способность здраво рассуждать…
– Это же Манси Неудачник! Это он во всем виноват! Хватай его!
«Вот дерьмо…»
Густ Хабб, все еще пребывавший в расстроенных чувствах из-за утраты ушей, высунул изуродованную голову из люка и, выпучив глаза, уставился на разъяренную толпу, которая атаковала того самого слугу, носившего столь подходящее ему прозвище Неудачник. А он сжимал в руках гигантских размеров меч, которым опасно размахивал, пытаясь сдержать натиск злобно рычащих матросов. Кто-то выбил деревянным нагелем оружие из рук Манси, и Густ увидел, как меч летит, кувыркаясь, прямо к нему.
Хабб с воплем отскочил назад, и между глаз у него взорвался огонь. Брызнула кровь, и, прижав руки к носу, он обнаружил на его месте лишь две кровавые дыры. Упав на бок, бедняга откатился от люка. В его мозг хлынул жуткий запах холодного железа, заглушая даже боль. Вместе с нескончаемым журчанием воды – которая, казалось, лилась из его полуослепших глаз – и доносящимся откуда-то едва слышным треском всего этого оказалось чересчур для его измученного разума, и на Густа накатило благословенное забытье, окутав его черной пеленой.
На какое-то время.
Хек Урс, тащивший Пташку Пеструшку, увидел неподвижно лежащего на палубе товарища, голову которого окружала лужа крови. Охваченный гневом, он оставил Пташку у края люка и выхватил свой короткий меч, о котором уже почти успел забыть.
У основания главной мачты суетилось два десятков матросов, поднимавших на канатах безвольное тело с болтающимися руками. Манси Неудачник, избитый до бесчувствия, а может, и похуже, привязанный за лодыжку, дергаными рывками возносился к небу.
– Что вы творите, во имя Худа? – взревел Хек, наступая на толпу.
Женщина по имени Миппл, чьи волосы напоминали давно заброшенное гнездо стервятников, резко повернула голову и оскалила грязные зубы:
– Это Неудачник! Он пытался всех нас убить! Мы приносим его в жертву Маэлю!
– На верхушке главной мачты? Спустите его, идиоты!
– Нет! – заорал другой матрос, размахивая нагелем и гордо выпятив грудь, будто именно он был тут главным.
Густ хмуро взглянул на матроса, пытаясь вспомнить, как того зовут:
– Вистер, кажется?
– Ты сухопутная крыса, Хек Урс, – и не пытайся отрицать! Только посмотри на себя: ты же клятый солдат, дезертир!
– Манси не…
– Он отрубил нос твоему дружку!
Хек замолчал, еще больше хмурясь, и утер кровь с собственного носа.
– Точно он?
– Угу, вон тем здоровенным мечом, который торчит там, вонзившись в релинг. Видишь кровь на лезвии? Это кровь Густа!
Хор голосов подтвердил упомянутые подробности. Все дружно закивали, подкрепляя заверения Вистера смачными плевками в сторону.
Хек убрал меч обратно в ножны:
– Что ж, в таком случае – наверх его!
«Что там такое, дорогая моя дочь? Слышишь шорох и толчки, треск и стоны? Грядет безумный демон! Угасли его чувства, потухла свеча разума – готовься, моя милая, вместе мы перережем ему глотку и прольем кровавый дождь на глупцов внизу!»
Корзина на верхушке мачты мягко покачивалась, описывая небольшие круги. «Солнечный локон» потерял управление и дрейфовал на волнах, медленно двигаясь боком вдоль Красной дороги Несмеяни. Внизу все еще бегали человеческие фигурки, которые наконец начали звать капитана; затем пришло ужасающее известие, что первый помощник Абли Друтер жестоко убит в трюме неведомой тварью. Тварью, которая, как слышала Бена-младшая, обладала способностью бесследно исчезать. На палубе внизу вновь началась паника.
Дрожа, девушка снова прислушалась. Вдоль мачты медленно поднималось что-то тяжелое. До самого верха, если ее мать говорила правду. Демон. Бена крепче сжала в руке маленький нож. Перерезать ему горло, да. С помощью матери.
«Слушай! Он уже почти здесь!»
Весь в поту, Бошелен скатился с капитана Сатер.
– Глотнуть бы чего-нибудь, – простонала она.
Сморгнув жгучий пот с глаз, чародей пристально посмотрел на нее:
– Вы даже не представляете, насколько страшны последствия употребления тоблакайского кровавого вина. Приношу свои смиренные извинения, капитан.
– Значит, все закончилось?
– Полагаю, да.
По всей каюте были разбросаны вещи: кольчуга и ремни, пряжки и белье. Фитиль в фонаре угасал, в последних проблесках мертвенно-бледного света по углам метались тени. Где-то неподалеку слышался звук падающих капель, но выяснять его источник никому не хотелось.
Сатер села:
– Вы слышите?
– Что именно?
– Там, на палубе… мы в дрейфе, а за штурвалом никого!
Взгляд Бошелена упал на обнаженную грудь капитана, с которой он в первое же безумное мгновение сорвал покровы. Округлые холмики слегка качнулись в его сторону, когда женщина потянулась за одеждой, и он вдруг снова ощутил невольное возбуждение. Поморщившись, Бошелен отвел взгляд.
– Мы собирались обсудить события этой кошмарной ночи, – сказал он, надевая через голову стеганую подкладку под кольчугу, один рукав которой был оторван по шву, и приглаживая волосы цвета железа.
– Призраки, – проворчала Сатер; поднявшись, она начала натягивать лосины, то и дело морщась.
– Не в этот раз, – ответил он, расчесывая бороду. И пояснил: – Лич.
Сатер уставилась на него:
– Как, во имя Худа, лич мог проникнуть на мой корабль?
– Гвозди и, может, еще кое-что. Корбал Брош наверняка знает больше.
– Кстати, я ведь уже спрашивала – где он?
– Полагаю, блуждает в лабиринте Худова царства, преследуя эту тварь. А сие, позвольте заметить, весьма рискованно. Повелитель Смерти не питает особой симпатии к Корбалу Брошу.
– Худ… лично знаком с вашим другом? – прищурилась Сатер.
– Богов легко прогневать. – Бошелен поднял кольчугу, звенья которой заструились в его руках. – Мне нужно забрать свой меч. Если лич действительно вторгнется в наш мир, на этот корабль, перед нами встанет серьезная проблема.
– Проблема?
– Да. Как остаться в живых.
