– Ты говорил, что влюблен, – тихо поправляю.
– Влюблен, люблю, это одно и то же! – эмоционально говорит Кирилл.
– Не одно. Влюбленность не любовь. Любовь более глубокое чувство, – не знаю, зачем начинаю спорить и объяснять различия.
– Хорошо, – опираясь ладонями о столешницу, разделяющую нас, хмуро говорит Волков. – Тогда я не влюблен в тебя. Я тебя люблю. Убедительно? Или мне нужно это как-то доказать?
Молчу. Ибо просто не могу что-то произнести от переполняющих меня эмоций.
«Он любит меня… любит…»
– Молчишь? – сузив глаза, задает вопрос он. – Сказать нечего? Как ты могла поверить Шевцовой? Как посмела усомниться во мне? Разве я давал повод?! – взрывается парень.
– Я беременна… – выпаливаю на выдохе, и Кирилл давится воздухом. Он собирался продолжать отчитывать меня, но мои слова меняют его планы.
– Повтори, – отдышавшись, требует он.
– Я беременна, – беря себя в руки, твердо говорю.
– Когда узнала? – новый вопрос.
– Сегодня. Как приехала домой, сделала тест.
– Почему мне сразу не написала? – допытывается парень, а я хмурюсь. Слишком спокойно он реагирует на такую новость.
Разве он не должен быть шокирован? Удивлен? Или раздосадован?
– Мне необходимо было все обдумать в одиночестве.
– И что именно ты обдумывала? – нехорошим голосом спрашивает Волков, и под его пристальным взглядом я тушуюсь.
Признаваться в том, что допускала мысль об аборте, язык не поворачивается. Что-то подсказывает, что Кирилла это взбесит не на шутку.
– Новость стала для меня неожиданной, и мне требовалось время разобраться в себе, – быстро тараторю, заметив, как парень с силой сжимает столешницу. – А вот ты словно… не удивлен.
Поведение Кирилла обоснованно вызывает подозрения. Ну не может быть таким спокойным парень, когда ему сообщают о беременности.
Или может?
– Новость неожиданная, – заметно расслабляясь после моего ответа, говорит Волков. – Но ожидаемая.
– Что значит «ожидаемая»? – подозрительно смотря на приближающегося парня, интересуюсь.
– Мы с тобой не за ручки держались, Даша. Так что вероятность твоей беременности всегда была.
– Не знаю, как это вышло, – растерянно говорю, оказавшись в объятьях парня. – Мы же… были осторожны.
– Я не был, – спокойно и, как мне показалось, довольно отвечает Кирилл.
Запрокинув голову, чтобы видеть его лицо, спрашиваю:
– Не был?
– Нет. Я хотел, чтобы ты забеременела.
Признание Волкова – словно маленький взрыв. Меня сначала оглушает, и я начинаю часто-часто дышать. А потом, когда первый шок проходит, я готова придушить его.
– Зачем?! – дернувшись всем телом, рассержено кричу.
– Затем, что хочу привязать тебя к себе всеми доступными способами. Чтобы у тебя даже мысли не возникло бросить меня, – спокойно отвечает он.
– Ты совсем дурак?! – ударив его ладонью по груди, возмущенно шиплю. – Я и так никуда бы от тебя не делась. Я ведь люблю тебя. И даже мысль, что мы можем расстаться, причиняет невыносимую боль.
– Хорошо. Теперь мы точно не расстанемся, – улыбаясь, произносит Кирилл, склоняясь к моим губам.
– Из-за тебя мне придется брать академический отпуск! – увернувшись от его губ, обвинительно говорю. Разговор еще не окончен!
– Не страшно. Пропустишь годик, потом восстановишься.
– А с ребенком кто будет сидеть?
– Бабушки и дедушки. Уверен, они с радостью согласятся.
В голосе Кирилла столько спокойной уверенности, что и я начинаю верить, что мы совсем справимся. Я справлюсь с ролью мамы.
– Родителям сам будешь рассказывать, – сдаваясь, бурчу. В этот момент, словно неподъемный груз, спадает с плеч. Даже дышать легче становится. И реакция родителей на неожиданную новость уже не кажется возможным концом света.
– Мой отец уже знает.
– Как? О чем знает?
– О том, что я тебя люблю. И что мы встречаемся.
– Откуда он узнал? Ты сказал?
– Он сам все понял. Еще на курорте. Заметил, как я на тебя смотрю и как мы с тобой переглядываемся.
– Вот о чем он с тобой разговаривал… – вспоминаю, что тогда у Кирилла состоялся с Виктором Федоровичем разговор.
– Ага. Батя заявился тогда ко мне и потребовал сказать, какие у меня на твой счет планы. И я сказал, что хочу видеть тебя своей женой. Он дал добро. Сказал, что породниться с семьей друга для него будет в радость.
– Боже… – уткнувшись лбом в грудь парня, стону.
– Ты выйдешь за меня? – по-видимому, решив добить меня до конца, внезапно спрашивает Волков.
– Я подумаю, – из вредности, мне можно, я ведь в положении, отвечаю. Хотя сердце готово разорваться от переполняющего его счастья.
– У тебя три секунды…
– Снова ты за свое? Трех секунд мало, чтобы обдумать и принять судьбоносное решение. От сделанного выбора зависит мое будущее, – деланно возмущаюсь.
– Ты сделала этот выбор еще в тот момент, когда ответила на мой поцелуй, – усмехнувшись, говорит Кирилл и, не желая больше тратить времени на разговоры, жадно целует.
Родителям о моей беременности мы сообщаем этим же вечером. Кирилл быстро организует приезд своего отца с матерью, а мои после звонка Виктора Федоровича возвращаются домой раньше обычного.
Так как под взглядом родителей я только и могу что стыдливо сверлить пол, говорит Кирилл.
Он спокойно сообщает нашим родителям, что мы влюблены, встречаемся и в скором времени собираемся стать родителями.
Последовавшая после его слов тишина вынуждает меня посмотреть на родителей.
Отец Кирилла лучится довольством и смотрит на нас доброжелательно, одобряя происходящее. Моя мама и мама Волкова переглядываются между с собой с понимающими улыбками. Вроде как тоже не против. И даже рады.
А вот мой отец… Он смотрит на Кирилла тяжелым немигающим взглядом.
– Пап… – робко зову его. Но он не реагирует.
– Ты планируешь жениться на моей дочери? – спрашивает отец у Кирилла.
– Да. Я уже сделал Даше предложение, – достойно выдерживая взгляд будущего тестя, отвечает он. – Надеюсь, вы не будете против?
– Будто у меня есть выбор, – недовольно бурчит отец.
– Милый, – положив руку на плечо мужа, слово берет мама, – Кирилл хороший мальчик.
– Дружище, ты только представь, мы теперь с тобой одна семья. Убери кислое выражение с лица и порадуйся за детей. В конце концов, Даше нельзя переживать, – слова Виктора Фёдоровича волшебным образом действуют на отца. Он бросает на меня обеспокоенный взгляд.
