– Эй, открывайте.
Пытаясь сдержать смех, я прижала ладонь ко рту, но, к своему ужасу, тихонько хрюкнула. Уэст вытаращил глаза еще сильнее и заулыбался во весь рот.
Я накрыла лицо руками, сгорая от стыда, что ему пришлось это услышать, и затряслась от тихого смеха.
– Посмотри на фургон, – раздался приглушенный голос второго человека. – Он же трясется. Ты думаешь о том же, о чем и я?
– Я думаю, что если это так, то они точно нам не откроют, Рик, да я и сам ни крошки оттуда не возьму.
Они решили, что мы занимаемся сексом! Господи! Я не сдержалась, хрюкнула еще раз и повалилась на спину. Уэст накинулся на меня, прижал к полу, сев мне на талию, и положил руку на рот, чтобы я замолчала.
Тако валялись вокруг нас на полу, а у меня в легких весь кислород вдруг закончился, когда я увидела на себе Уэста, который прижимался к моему животу пахом. В его действиях не было сексуального намека. Он просто хотел, чтобы я заткнулась, и мы не угодили в неприятности. Нам нельзя здесь находиться, ведь если миссис Контрерас узнает, то наверняка уволит нас обоих, наплевав на теплые чувства ко мне.
И все же тело у меня ожило, и с губ сорвался тихий стон, когда я почувствовала на себе вес его восхитительного тела. Под лифчиком у меня напряглись соски. Я двигалась, и от каждого трения возбуждалась сильнее. Бедра у Уэста были крепкими и мускулистыми, и мне захотелось, чтобы он приподнялся и расстегнул молнию.
Уэст прижал пальцы к моим губам. Я еле устояла перед желанием облизнуть их. Я чувствовала губами его мозолистую соленую кожу. Уэст наклонился еще ниже, окружая меня собой. Он был таким тяжелым, что я стала задыхаться. Его взгляд встретился с моим. Я перестала смеяться. Мужчины на улице все пытались заглянуть в фургон, подсвечивая телефонными фонариками, отчего на лицо Уэсту падали мягкие лучи.
Сердца у нас обоих бились так бешено и быстро, что я практически слышала этот ритм, почти видела их очертания сквозь наши футболки.
Гравий перестал хрустеть, а вот сверчки начали трещать громче. Мужчины ушли.
Уэст наклонился, сдвинул мою кепку набок и прижался своим лбом к моему. Моя и его грудь приникали друг к другу с каждым яростным вдохом. Он закрыл глаза. Кончики наших носов соприкасались. Меня охватило безрассудное, странное ощущение. Будто я еще долгие годы буду проигрывать в памяти эту минуту.
Уэст убрал руку от моего рта и, потянув за электрический провод, выключил свет.
Тук-тук-тук, заходило мое сердце.
– Техас, – его шепот обволакивал меня, отчего я стала чувствовать себя под пушистым теплым одеялом.
– Мэн, – мой голос стал хриплым и странным. Не моим.
В фургоне стало так темно, что ничего не было видно. Я не сводила глаз с очертаний его губ, и, хотя разум твердил, что поцелуем мы только испортим нашу дружбу, губы противились этой мысли, отчаянно желая почувствовать его рот.
– Сегодняшний день не был отстойным, – от его дыхания защекотало лицо.
Я сглотнула, потеряв навык говорить.
– Нет. – Губы двигались в миллиметрах от его губ.
– А обычно дни рождения у меня отстой, – пояснил он.
– О.
Я официально перестала проявлять какие-либо признаки интеллекта. Виновата его близость. Она пьянила сильнее самой текилы.
– Техас, – снова повторил он.
– Мэн? – Меня трясло от предвкушения.
– Разрешишь сделать кое-что чертовски глупое, но крайне необходимое?
Сердце завертелось кульбитами в груди. Я даже не знала толком, о чем он просит, но уже прекрасно знала, каким будет мой ответ.
– Разрешаю.
– С днем рождения меня. – В кромешной тьме губы Уэста опустились на мои.
Каждая клеточка в моем теле распустилась и запела. Я выгнула спину и приоткрыла рот, чтобы впустить его язык. От прикосновения губ Уэста к моим у меня мурашки по спине побежали, и я застонала, чувствуя, как течет по венам сладкая, липкая кровь.
Телефон Уэста снова ожил. Парень тут же отстранился, разрушив состояние экстаза, в котором мы застряли. Он вскочил, включил свет, и я последовала его примеру, начав собирать остатки тако. Уэст отвернулся от меня и наконец ответил на звонок.
– Да? – выпалил он взволнованно.
Уэст начал расхаживать по фургону.
Я занялась уборкой, выбрасывая сломанные тако в мусорное ведро, и тайком бросила взгляд на джинсы Уэста, заметив, что у него стоит. Член у Уэста был большим и возбуждающим. Он сводил меня с ума, но как приятно осознавать, что я оказывала на него такой же эффект.
Не подозревая о моих извращенных мыслишках, Уэст повернулся ко мне спиной и провел рукой по спутанным волосам.
– Был занят.
Пауза.
– Гулял с другом.
Пауза.
– Да, с ней.
Пауза.
– Потому что нечего рассказывать. Она просто друг. Как я уже говорил в предыдущем предложении. Мам, займись головоломками, развивающими память. Напряги мозги.
Ничего себе.
– Ощущения такие же, как и в прошлом году. – У Уэста вырвался холодный, безразличный смешок. – Короче, мне пора бежать. Передавай привет папе. И пока.
Он запихнул телефон в задний карман и повернулся. Под его равнодушным, холодным выражением лица я почувствовала себя незнакомкой. Словно этого дня и вовсе не бывало.
– Готова ехать домой? Не знаю, смогу ли я сесть на байк, но до дома тебя провожу. – Его зеленые глаза были жесткими, как алмазы, и в них не виднелось ни намека на тот пыл, который секундой назад в них теплился.
– Это твоя мама звонила?
Ни разу не слышала, чтобы кто-то так холодно разговаривал со своей матерью. Я выросла без матери и всегда внимала тому, как общаются мои друзья со своими мамами. Ссоры, раздражение и любовь, бегущая между ними невидимой нитью.
У всех отношения различались, но всегда чувствовалась эта глубинная, прирожденная близость, которой не было между Уэстом и его матерью.
– Да. – Он помог мне убрать с пола, избегая моего взгляда и делая все быстро и четко. Какой бы смысл ни был заложен в этом звонке, но он выбил Уэста из колеи. – Даже мои друзья не липнут ко мне в день рождения, но моя мать так и не оставляет попыток.
Почему Уэст не праздновал дни рождения?
И почему он решил провести его со мной?
Я знала, что ответов не получу. Не сегодня.
Я с улыбкой погладила его по руке.
– Поздороваешься с бабушкой?
– Смеешься? – фыркнул он. – Я таскаюсь с твоей жалкой задницей, только чтобы встретиться с миссис Шоу.
Уэст
