Спустился по ступенькам, чувствуя удивительную легкость, хотя сегодня у меня был день рождения, а это событие обычно предвещало худший день в моей жизни.
Замерев на последней скрипучей ступеньке, я повернулся, зная, что Грейс еще стоит у двери.
– Эй, Техас?
Она прислонилась лбом к двери и сонно мне улыбнулась.
– Тебе стоит немного открыться.
– Тебе тоже.
– Да вроде я уже.
За последние пять лет у меня впервые день рождения, когда я искренне улыбнулся. Даже думать об этом страшно. Я чувствовал себя чертовски виноватым. Неудивительно, что мама, папа и Ист звонили мне целый день. Наверное, думали, что я все-таки довел дело до конца и покончил с собой.
Что на сей раз я наткнулся на оленя, который завершил начатое.
Грейс прикусила пухлую, словно ее пчелы покусали, губу, и я понял, что она сдерживает одну из своих притягательных улыбок.
– Думаю, я тоже.
Глава 10
Грейс
Вечером, когда мое перо феникса впервые восстало из пепла, я убирала актовый зал, выполняя обязанности помощника режиссера.
Это произошло на следующий день после моего почти состоявшегося поцелуя с Уэстом. Тесс с Лорен задержались допоздна, репетируя совместные сцены, и ушли последними. Лорен по-прежнему пыталась выучить правильно свои реплики. Она повесила всех собак на недавнее расставание с ее парнем Марио. Тесс же в своей пассивно-агрессивной манере уговаривала ее убедить профессора Макгроу поменяться ролями. Она приводила аргументы, что у Стеллы не очень много реплик, и эта роль не отнимает столько душевных сил.
«Ну правда, Лор, просто скажи Финли и Макгроу, что у тебя и без того полно забот. Поменяйся на Стеллу. Получишь высший балл, а учить придется только половину реплик».
Я делала уборку и кружила вокруг них со шваброй. Обе девушки помахали мне на прощание. Тесс задержала на мне взгляд чуть дольше обычного, словно впервые обратила внимание на мое существование. Я и не сомневалась, что это связано с тем, как Уэст утащил меня на днях из актового зала.
Закончив с уборкой, я передвинула реквизит за кулисы и развесила костюмы на вешалки.
Напевая себе под нос песню Селены No Me Queda Más (потому что девяностые и Селена – это двойное попадание), мыслями я снова убрела к Уэсту. А точнее, к его отношениям с родителями. Он злился, тут сомнений не было. Сент-Клер не распространялся о своей семье, но я, собрав по крупицам всю информацию, поняла, что у них проблемы с деньгами, а Уэст пытался им помочь и горбатился на боях.
Собираясь уже выключать свет, я замерла между сценой и закулисьем и выглянула из-за бордового занавеса. Я любила пол сцены. Мое любимое место. От всех выступлений актеров и танцоров за эти долгие годы пол покрылся вмятинами и царапинами.
Обшарпанный и поцарапанный, но на нем по-прежнему творилась величайшая магия.
Сама того не понимая, я вдруг неосознанно шагнула в центр сцены и сглотнула подступивший к горлу ком.
«Тебе нужно открыться».
От слов Уэста щекотало внизу живота.
Еще шаг.
«Не заискивай и не прикидывайся невидимкой».
Следующая реплика принадлежала моей бабушке.
«Если ты не боишься, это не значит, что ты смелая».
Не успела я понять, что происходит, как ноги сами понесли меня через сцену.
Топ-топ-топ.
Сердце ускорило ритм, во рту пересохло, а дыхание сбилось.
Я замерла, остановившись посередине.
Одинокая.
Храбрая.
Испуганная.
Но непобедимая.
Я стащила с головы розовую кепку, сделала глубокий вдох и выпустила пронзительный крик, отразившийся от стен и сотрясший зал. Он звучал несколько секунд и вскоре стих, но его эхо еще отдавалось у меня в груди.
Улыбнувшись, я поклонилась перед пустующими креслами, обитыми красным бархатом.
Я представила полный зрителей зал. Люди с бурными овациями вскочили на ноги, хлопали и выкрикивали одобрения.
И вот тут я почувствовала, как мой феникс выглянул из пепла.
Не целым крылом, а одним безупречным пером.
Оно было красного цвета. Как мой шрам.
И напомнило меня.
– В эту пятницу будет бой. Может, передумаешь и пойдешь со мной? – уткнувшись носом в учебник, плюхнулась рядом со мной на кровать Карли.
Я скривила нос и, прислонившись к изголовью, прижала подушку к груди.
– С чего я вдруг передумаю-то?
– Во-первых, сплетни быстро разносятся, а Тесс всем растрепала, что на прошлой неделе Уэст, мать его, Сент-Клер выволок тебя из актового зала. Все теперь думают, что вы кувыркаетесь. У нас в кои-то веки, впервые за пять лет, случилось что-то интересное, а ты забыла мне рассказать! – Карли закатила глаза, перевернула страницу учебника и выделила маркером целый параграф. – Я уже готова бросить тебя, Шоу. Ты ужасная лучшая подруга.
Я рассмеялась и кинула ей в лицо подушку.
– Да нечего рассказывать. Мы просто друзья.
– Ну да. Оказывается, не только страусы прячут голову в песок.
– Ничего я не прячу.
– Даже ни крошки? – Карл бросила на колени учебник и прижала пальцы друг к другу, оставив между ними небольшую щель и посмотрев на меня с озорной улыбкой.
Бессмысленно рассказывать ей о поцелуе, которого так и не произошло, к тому же Уэст спешно назвал его ошибкой и пошел на попятный.
– Клянусь, у нас чисто приятельские отношения. Он – убежденный холостяк, который любит разнообразие. Я буду полной идиоткой, если влюблюсь в парня вроде него.
Я и так идиотка, которая уже почти в него втрескалась.
– Не нам выбирать, в кого влюбляться.
– Может быть, но зато мы вольны поступать, как нам вздумается, – возразила я.
Карли устроилась поудобнее и села на пуховое одеяло, скрестив ноги, а потом прислонилась спиной к увешанной постерами стене в своей комнате. Pearl Jam, Third Eye Blind и Green Day. Ее комната являла собой храм девяностых, вместе с CD-плеером на тумбочке, мягкими игрушками на кровати и старомодным прозрачным телефоном.
Карли родилась под самый конец 1999 года. Если точнее, в последний день года. Тридцать первого декабря, в одиннадцать пятьдесят восемь вечера. Время рождения сделало ее зацикленной на этой эре, а все, что нравилось Карли, любила и я. Это было естественно и вежливо – в качестве моральной поддержки примкнуть к ней и ее одержимости.
