Он искоса посмотрел на меня.
– С чего ты взяла, что я буду против твоего присутствия? В конце концов, это твой дом, – быстро добавил он. – На самом деле я не в том положении, чтобы выдвигать требования.
– Я просто не хотела, чтобы ты чувствовал себя… униженным. Из-за твоей чрезмерной гордости я подумала, что тебе будет лучше одному, – я заправила прядь волос за ухо.
– Я и так долгое время был один, – тихо сказал Кори. – Думаю, что мне понравится компания.
Я почувствовала, что падаю в темные омуты его глаз, и это было похоже на приятное головокружение; я быстро заморгала.
– Да, звучит… неплохо. Давненько у меня не было соседа по комнате.
– Да, сосед по комнате, – Кори откашлялся. – Но больше не благодари меня, не извиняйся за то, что живешь в своем же собственном доме, и больше не покупай мне ничего, – он наклонился вперед, и на мгновение мне показалось, что он прикоснется к моей руке. – Но если ты захочешь о чем-нибудь поговорить – я рядом.
Я изо всех сил пыталась вновь обрести дар речи.
– Хорошо, спасибо. И то же самое касается тебя… Я имею в виду, если это все еще не дает тебе покоя.
– Не дает покоя, – Кори откинулся назад. – Да, похоже на то. Самые сильные воспоминания – это не целые события, а их тени. Вспышки боли. Или страха. Когда Фрэнки пытался… – он покачал головой. – Не обращай внимания.
Теперь вперед наклонилась я.
– Ты можешь рассказать мне.
– Нет, не могу, – его лицо обрело странное выражение, и он покачал головой, печально улыбаясь. – Я не могу. Это будет тебе неприятно, а я не хочу добавлять тебе переживаний.
«Он имеет в виду, что его худшие воспоминания связаны с тем, что случилось со мной? – Я ругала себя за свою эгоцентричность. – В него стреляли. Я почти уверена, что это Самый Худший Жизненный Опыт».
– Думаю, мой психотерапевт был прав, – я медленно вращала свой стакан.
– В чем?
– Он сказал, что мы, вероятно… связаны. Общей травмой.
– Да? – Кори нахмурился.
– Да. Он говорит, что люди, пережившие общую критическую ситуацию, иногда привязываются друг к другу. Это объясняет то, почему я спала намного лучше в ту ночь, когда навестила тебя в больнице, и то, что ты поцеловал меня…
– Что, прости? – Кори поднял руку. – Я поцеловал тебя? Я отчетливо помню, как ты наклонилась, чтобы поцеловать меня.
– В щеку, – уточнила я. – Ты повернул голову.
– Черта с два, – он рассмеялся. – Ты поцеловала меня. В губы. И это был не короткий поцелуй.
– Конечно, он не был коротким, – парировала я. – Ведь ты держал мою… – я остановилась на полуслове, не желая говорить о его нежной руке на моей щеке… Этот разговор мог привести нас к тому, что произошло в том маленьком офисе, – а произошло там гораздо большее, чем просто поцелуй. – В любом случае не имеет значения, кто кого поцеловал, – быстро проговорила я. – Это просто последствия ограбления. Ничего больше.
– Да, – сказал Кори, когда официант принес нам еду. – Ничего больше.
Глава 25
Кори
Мы поехали обратно в Санта-Монику. Я старался не делать резких поворотов и не давить на газ сильнее даже тогда, когда это позволяло движение на дороге. Я прокручивал в голове разговор с Алекс за обедом.
«Ты спас мне жизнь».
Мои руки крепче сжали руль. Вот почему она такая великодушная. Это единственная причина.
«Нет, – с горечью подумал я, – ее психотерапевт тоже дал ей повод. А чего ты ожидал?»
Не знаю, чего я ожидал, но я надеялся, что это нечто большее, чем благодарность или какой-нибудь клинический диагноз.
«Если она поблагодарит меня еще раз, я сойду с ума».
Я взглянул на Алекс, изучая каждую ее клеточку. Ее профиль был потрясающим. Маленький, слегка вздернутый нос с россыпью веснушек, мягкий подбородок, высокие скулы. И ее глаза, похожие на небо, когда солнце пробивается сквозь облака.
«Почему все уже так сложно?! Ради всего святого, это только первый день».
А может, ее психотерапевт все-таки прав? В чем еще могла быть причина того, почему я не мог выбросить ее из своих мыслей, когда был вдали от нее, или почему не мог отвести от нее взгляд, когда мы были вместе? В «нас» не было смысла. Она была не в моем вкусе. Она была слишком чопорной. Слишком изящной.
Но мои мысли возвращались снова и снова не к тем чертовски невероятным десяти минутам во время ограбления банка, когда я взял ее на столе, а к поездке на скорой помощи, из банка. Даже во время удушающей агонии на грани жизни и смерти что-то внутри меня перевернулось, когда Алекс держала меня за руку и умоляла не покидать ее.
Нет, такой поток мыслей был опасен и причинял только боль. Все, что нужно было сейчас сделать, – это привести в порядок жилье для проверки органами опеки.
Я свернул на подъездную дорожку и принялся разгружать грузовик.
Мы с Алекс перенесли комод, каркас кровати и письменный стол на задний двор, а банки краски – лавандовой и бледно-зеленой – и грунтовку – в гостевую комнату.
– У меня есть всякие кисточки, валики и прочее в подсобке на заднем дворе, – сказала Алекс. – И брезент тоже, наверное, с тех пор, как я покрасила гостиную. Она была отвратительного оранжевого цвета, когда я купила дом. Это надо было видеть. Выглядело как наркопритон из семидесятых.
Войдя в дом, мы осмотрели свободную комнату. Алекс уже вынесла все, кроме мебели. Вместе мы перенесли футон и стол на большой, почти пустой чердак, куда вела лестница из кухни. Затем мы расстелили брезент и приступили к покраске.
Мне было легче разговаривать с ней, когда я был погружен в работу, ведь это отвлекало меня от моих мыслей. Мы легко и непринужденно болтали о самых разных вещах, без всякого напряжения, в отличие от разговоров с Джорджией.
У Джорджии, казалось, всегда и на все был ответ, готовый сорваться с языка. Алекс же действительно слушала. И она не смотрела на меня ни злобно, ни с опущенными губами в вечном неодобрении.
К сумеркам первые слои краски уже подсохли. Мы покрасили три стены в лавандовый цвет и одну – в бледно-зеленый в качестве акцента.
– Неплохо, – оценила Алекс, осматривая нашу работу и выгнув бровь. – Такое чувство, словно ты уже занимался этим раньше.
– Один или два раза, – сказал я. – Ты и сама неплохо справилась. Хотя мне кажется, что на твоей рубашке больше краски, чем на стене.
Алекс взглянула на свою запачканную одежду.
– Я с головой погрузилась в работу.
– Я заметил.
– Будешь ужинать? – спросила Алекс, направляясь на кухню. – Я бы не стала готовить, даже с дулом у виска, но мы можем заказать пиццу либо сычуаньскую… – ее телефон зазвонил, и улыбка сползла с ее лица, точно бумажная маска, когда она прочитала, кто звонит. – Это Дрю. Я… эм, подожди, – она направилась в свою спальню. – Дрю? Привет. Да, я в порядке.
