– У тебя есть давление? – Кори горько рассмеялся. – Принцесса, ты бы не узнала давления, даже если бы оно укусило тебя за твою изнеженную задницу.
– Это не ты, – твердила я, обхватив себя руками и качая головой. – Ты обижен и зол, и я не виню тебя, но…
– Нет, я не обижен и не зол, – сказал Кори, и гнев покинул его прямо у меня на глазах. – Я гребаный идиот, вот кто я такой. И у меня просто… нет слов. Я ничего не чувствую, с меня хватит.
Я наблюдала за тем, как он снял ключ со своей связки и положил его на низкий журнальный столик. Ключ от дома. Он направился к входной двери, перекинув сумку через плечо.
– А как же проверка? – прошептала я. – Что мне им сказать?
– О, я бы не беспокоился об этом, – сказал он в ужасной, нехарактерной ему язвительной манере. – Я уверен, ты что-нибудь придумаешь.
Глава 37
Алекс
Так же как и у Кори, у меня не было слов, но я дождалась инспектора из органов опеки и, как положено, провела экскурсию. Но без Кори, который должен был подписать документы, отчет был практически спорным.
Инспектор – женщина средних лет – была вежлива, но даже не попыталась скрыть разочарование.
– Вы не представляете, сколько таких проверок я провожу, – она покачала головой, осматривая комнату, которую мы с Кори обставили для Кэлли. – Это очень плохо. Такая красивая комната для малышки.
После я уже не могла оставаться в этом коттедже. Я схватила сумочку и ключи и поехала к дому своих родителей в Беверли-Хиллз. Уже находясь на их длинной округлой подъездной дорожке, я написала Антуанетте, что не приду на обед в «Бельведер».
От ответа, который я получила, у меня кровь в жилах застыла.
«Фил смотрел матч “Доджерс” по телевизору. Сказал, что видел рыжеволосую, которая была вылитая ты. Она поймала мяч и поцеловала какого-то блондина???»
Я уставилась на свой телефон. Мои пальцы дрожали, когда я печатала.
«Ты же знаешь, я ненавижу бейсбол».
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем пришел ответ.
«Я сказала Филу то же самое, но должна же я спросить: Готовишься к вечеринке? Жду не дождусь. Увидимся в пятницу!»
Я откинулась на спинку сиденья и тихонечко взвыла. Скольким людям Антуанетта рассказала о бейсбольном матче? Что за чертова буря сплетен ожидала Дрю на нашей вечеринке?
Боже, вечеринка по случаю помолвки. И примерка платья сегодня. И цветы уже заказаны, место проведения забронировано, залоги внесены еще за несколько месяцев до свадьбы, ведь семья Гарденер всегда оперативна и подготовлена.
В пятницу вечером мы с Дрю предстанем перед друзьями и семьей и сделаем официальное объявление, как будто наша помолвка не была предрешена задолго до этого.
Я положила голову на руль, чувствуя, как меня уносит штормом и я тону, хватаясь за все, что могло бы восполнить зияющую пропасть боли в моем сердце.
Я была типом «А»: Александра Дотошная. Александра-все-по-плану.
Мной никогда не управляли эмоции, ни в личной жизни, ни в профессиональной, но в последнее время вся моя жизнь – сплошные эмоции. Я тонула в них. Кошмары, страх, вожделение, чувство вины. И сильнее всего – Кори, занимающий все мои мысли.
«Надень свадебное платье снова. Ты поймешь, что ты чувствуешь к Дрю, надев это платье и представив, как идешь к алтарю навстречу ему. Ты поймешь это раз и навсегда».
Это был не лучший план, но другого выхода у меня не было.
Я поприветствовала своих удивленных родителей за завтраком, сказав им, что останусь у них до пятницы.
– Кто против?
– Все за! – мой отец просиял. – Ты же знаешь, что тебе не нужно спрашивать.
– Я все еще не могу понять, почему ты не живешь с Дрю, – нахмурилась мама. – Какое заявление вы собираетесь сделать, живя порознь две недели? Это полный бред.
– Мэрилин… – папа вздохнул.
– Я же говорила вам, мама, – устало произнесла я. – Мы были вместе много лет. Побыть немного порознь, а затем воссоединиться на вечеринке – как бы узаконивает всю эту глупую историю.
– Глупую историю? – глаза Мэрилин широко раскрылись.
– Разве это не глупо? Устроить вечеринку, чтобы объявить о том, о чем все уже знают?
– Это не просто объявление, дорогая, – сказала моя мама. – Это празднование новости. Объявление – всего лишь формальность, и, по-моему, довольно приятная. Сделать публичное заявление о своих намерениях…
– Ты в порядке, дорогая? – отец положил свою руку на мою. – Выглядишь так, словно тебе немного не здоровится.
– Я в порядке, папочка. Просто устала. Я поднимусь наверх и немного отдохну, – я начала подниматься по лестнице, но остановилась. – Кстати, как вам Палм-Спрингс?
Моя мать поджала губы.
– Жарко, как в печи. Как твой отец сыграл восемнадцать лунок, не свалившись от солнечного удара, – выше моего понимания.
Папа добродушно закатил глаза.
– Я мог бы сыграть еще восемнадцать, – он подмигнул мне. – Ладно, возможно, только девять.
Я не улыбнулась ему в ответ – я подбежала к нему и обвила руками его шею.
– Ты береги себя, папочка. Я не знаю, что буду делать, если с тобой что-то случится.
– Ну, спасибо тебе, милая, – сказал он, удивленно рассмеявшись. – Но не беспокойся обо мне. Я здоров как бык.
– Таким и оставайся, – я поцеловала его в щеку, а затем обняла маму. – И ты. Я так сильно люблю вас обоих, – я отвернулась, не понимая, что на меня нашло. Мне нужно было поспать. Целых восемь часов без кошмара. Может, моя старая кровать позволит мне это…
– Не забудь, у нас примерка в два часа! – мама крикнула мне вслед, когда я направилась в свою комнату.
– Я знаю, – вздохнула я.
В бутике «Каролина Эррера» я надела потрясающее свадебное платье в стиле русалки, которое выбрала несколько месяцев назад: простое элегантное шелковое платье, которое было уникальным благодаря широким шифоновым лентам, они изящно обвивали лиф и талию, а затем мягкими волнами спускались ниже колена.
Когда мы впервые выбрали это платье, мама хотела что-то более нарядное, с большим количеством кружева, бисера, шлейфа. Но когда я в этот раз вышла из примерочной, ее глаза наполнились слезами, хотя она и пыталась сдержаться.
– Да, оно тебе идет. Довольно милое, не так ли? – она осторожно шмыгнула носом. – И конечно, твои волосы будут собраны в элегантную прическу?..
– Я бы предпочла их распустить.
– Чушь. Твои рыжие волосы будут выглядеть слишком экстравагантно с таким платьем, не так ли, Энни?
