Маги снова замолчали, размышляя. Я затаила дыхание. Согласятся? Нет? И насколько поднимется цена, если все-таки согласятся?
Глава 17
Эгберд в который раз оглядел окрестности, повернулся к своим.
– Даже если маг не один. Расположение в нашу пользу, можно в самом деле камешками кидать. Обратно докинуть будет труднее.
– Камешками – запросто, – ухмыльнулся Юбер. Пихнул в бок того из братьев, что с косицами у висков. – Годфри, спорим, я ловчее тебя с пращой!
Годфри повел плечами, будто проверяя, послушается ли тело. Улыбнулся.
– Спорим. На что?
– Лучники, – негромко заметил Джеффри, не дав им завершить пари. – Корабль может подойти ближе, чем обычно встает на якорь. И если будет так же безветренно, как сейчас…
– В это время здесь обычно тихо, – сказала я. – Шторма начнутся осенью.
В конце концов, и в моих интересах, чтобы наемники подготовились к любым неожиданностям.
– Это все-таки контрабандисты, а не корсары. – возразил Эгберд. – Они скорее удерут, чем будут сопротивляться, потому и лучники ни к чему. Но в любом случае я бы поставил несколько плетней по склону, щиты всегда пригодятся. Укрепил бы забор. И даже если вдруг придется совсем туго, дом каменный, двери прочные. Можно держаться, пока нападающим не надоест терять людей. Словом, задачка интересная, но не неразрешимая, я бы взялся.
«Задачка». Он говорил так, словно ошибка в решении этой «задачки» будет стоить максимум оценки за контрольную, а не жизни. Или привык? Явно ведь не первый год в наемниках ходит.
Остальные так же задумчиво посмотрели на море, назад вверх по склону и по очереди кивнули.
– Беремся, – сказал Эгберд. – Как я и говорил, четыре пенса на каждого, комната – та, в которой нас поселили, вполне подойдет. Еда два раза в день, как полагается, и не одна рыба…
– Вы видели, как я готовлю, – пожала плечами я. Уточнение не обидело: нерадивые хозяева всегда не прочь сэкономить за счет работника. Словно не понимают, что сытый и довольный человек и работает лучше. – Еда будет та же, что для постояльцев или для нас самих. Но если у вас аллерг… Словом, если кто-то из вас не может есть какую-то пищу, потому что тело ее не принимает или из-за обета, лучше предупредите сразу.
– Наемники харчами не перебирают, —фыркнул Юбер.
Ну да, а кто только что требовал, чтобы не одной рыбой их кормили? Или просто не могут больше ее, проклятую, есть? Я подавила улыбку и кивнула.
– Хорошо. Порции как для постояльцев, но если этого мало, могу увеличить.
Фил сделал «страшное» лицо, но я предпочла «не заметить». Растолстеют – их проблемы, но много ли навоюет голодный солдат? Конечно, сражаться им предстоит не все время, но так и тело – не машина, которую можно просто выключить, чтобы энергию не расходовала.
– Пинта эля в день на всех, – продолжал методично уточнять Эгберд, – и полпинты пива.
Так, надо сейчас же сварить эль. Запасов почти нет, потому что эль – не пиво, долго не хранится. Кстати, надо проверить и пиво – то, что мы поставили бродить две недели назад.
– Вино, – напомнил Джеффри, старший из братьев. Так же негромко, как и когда говорил про лучников.
– Едва ли ты захочешь пить такое вино, – не понижая голоса, ответил его командир.
Я вспыхнула, заставила себя успокоиться. Еве то вино, что наливали в трактире, казалось вкусным, хоть и кисловатым. Возможно, что для наемников, привыкших к дорогим вещам, вино простонародья – пойло. Чтобы делать выводы, мне надо попробовать это вино самой. Но даже если оно не понравится – есть ли в округе лучше? Не знаю. Виноградников в деревне и даже на землях лорда не было, так что приходилось либо покупать вино у заезжих купцов, либо отправляться за ним в город. И едва ли трактирщику были доступны напитки, к которым привыкли благородные. Упрекать себя в этом так же бессмысленно, как переживать, что ездишь на автобусе, а не в новенькой «мазератти».
Сделать приличное вино для меня не проблема, разве что не виноградное. Летом пойдет малина, потом созреет черемуха, поздней осенью – рябина. За неимением сахара поставить на меду, к весне будет готово. Я доживу до весны! Сдохну, но доживу!
Наемник меж тем не останавливался.
– Оплата за первую неделю вперед, дальше – за каждые три дня, что мы у вас остаемся. Вне зависимости от того, придется ли нам сражаться.
А «боевые» сверху, или как это называется? Как бы правильно сформулировать вопрос? Но пока я думала, Эгберд продолжал:
– Охраняем трактир не только от Гильема, но и от буйных посетителей и прочих нежеланных гостей.
Интересно, а герцогского сынка они смогут вышвырнуть? Я отогнала эту мысль, слишком уж соблазнительно она выглядела. Да и почто Альбина к нам принесет? Захочет убедиться, что контрабандой здесь больше не промышляют?
– Вот уж вышибалой я еще не подвизался, – хохотнул Юбер. – Пожалуй, это будет забавным.
– Но сами посетителей не провоцируем, – серьезно уточнил его командир. Кажется, опять больше для нас с Филом, чем для своих, потому что на лице братьев промелькнуло почти одинаковое возмущение.
– Две трети добытого с боя нам, треть вам.
Ага, вот почему про дополнительную оплату боевых ни слова не сказали. По нашим меркам это называется мародерством, по местным… наверное, норма. По крайней мере, когда волны приносили к берегу бочки или сундуки с утонувших кораблей, ни деревенские, ни семья Евы не стеснялись прихватить то, что не успело испортиться. Неясно только, как они собираются «добывать» что бы то ни было с корабля, стоящего в море, но это уже не мои проблемы.
– Это все наши условия.
– По рукам! – вылез Фил прежде, чем я успела открыть рот.
Ах, да. Трактир же его. И он мужчина.
Эгберд коротко глянул на меня и протянул ему руку.
Только я тоже кое-какие уроки из истории Евы извлекла. Слово словом, но надо бы письменный договор, и…
И никакого письменного договора не будет, поняла я, просто потому, что записать его не на чем. Я выросла в мире, где бумага дешева и постоянно под рукой: тетрадки, блокноты, листки для заметок, упаковки для принтера… да даже чеки и этикетки на продуктах! Но в трактире бумаги не было ни клочка. Отец Евы все торговые обязательства держал в голове, а если кто из его партнеров писал договор, прятал где-то. И точно так же, как его деревенский конкурент, запоминал, сколько порций еды и выпивки употребил каждый постоялец. Ева памяти не доверяла и записывала, но та дощечка, залитая воском, и заостренная палочка, о которых я вспомнила, разговаривая с Альбином, были чем-то вроде дорогого канцелярского набора, обычно она обходилось дармовой берестой, а сколько стоит бумага, представляла очень приблизительно. Как-то кто-то из постояльцев хвастался, что приобрел молитвенник по дешевке, всего-то за фунт.
