— Ничего противозаконного, — он пожимает плечами.
Его взгляд скользит по мне, без особого интереса. Выглядит так, словно он делает мне одолжение.
— Но ты не такая? — подначивает он, насмешливо глядя на мое багровое от смущения лицо.
— Именно так! — едва сдерживая эмоции, выдавливаю я.
Его забавляет моя реакция.
— Думаю, в твоем случае цель оправдывает средства.
Я стою, глядя в сторону, в темноту коридора. На заветную дверь. Сейчас я уйду отсюда, и этот урод, вместе с его отвратительной физиономией останется в прошлом. Я сделала все, что в моих силах! Ни за какие деньги я не стану с ним спать. Смущение на моем лице сменяется решимостью.
— Марина, — вдруг совершенно спокойно произносит он, — если я вам настолько противен, можете уходить. Не тратьте мое время! Но, уверяю вас, я не склонен к насилию, я не маньяк и не намерен причинять вам боль. Более того, мне бы хотелось, чтобы мы оба получили удовольствие от нашего… общения.
Какие разительные перемены! Мне приходится взглянуть на него, чтобы убедиться, что передо мной все тот же человек. Только что он издевался, насмехался, а теперь говорит со мной так, будто речь идет о собеседовании?
— Я не настаиваю, — он снова переходит на «ты», — Я не хотел тебя оскорбить. Просто предлагаю вместе скоротать вечер.
Я продолжаю молчать. Не знаю, что ответить! Я уже сказала ему «нет».
— Ну, что ж, — после секундной паузы, разочарованно вздыхает он, — было приятно пообщаться. Мой водитель отвезёт вас домой. Всего доброго!
И отворачивается спиной. Я слышу, как опустевший стакан вновь наполняется «живительной влагой».
Помедлив секунду, ступаю в темноту коридора. Где-то здесь остались кеды… Сто долларов — это сколько в рублях? Еще месяц времени! Месяц — это немало. Но и не много… А он человек слова! По-крайней мере, не обманывал, когда говорил, что будет один. Да и насиловать не стал…
Нога застревает в обувке и я, едва не потеряв равновесие, хватаюсь рукой за что-то мягкое. Пальто? Что бы это ни было, оно остается у меня в руках, увлекая за собой вешалку. Та с громким стуком падает на пол. Вот растрёпа! Не хватало еще разбить что-нибудь дорогущее. Тогда полученную фору придется вернуть в качестве компенсации.
— Вы в порядке? — в коридоре вспыхивает свет, обнаруживая место преступления — раскиданные на полу вещи и меня, с мужским пальто в руках.
— Решили прихватить с собой пару вещичек? — недобро ухмыляется он.
Он вправду решил, что я воровка? Выпускаю из рук пальто — еще подумает, что я шарила у него по карманам. Черт, Марина! Ну почему ты не можешь сделать все по-человечески?
— Не заперто, — он кивает на дверь.
Я нагибаюсь, пытаясь выудить из-под кучи одежды свой рюкзак. Но тот намертво придавлен тяжеленной металлической конструкцией. Пытаюсь поднять ее… Тщетно! Зачем делать такие штуковины? Ей же убить можно!
Он с любопытством наблюдает, затем все-таки подходит. Одним движением возвращает стойку на место, я сгребаю в охапку верхнюю одежду, кладу ее на комод.
— Извините, — говорю, глядя под ноги, точно нашкодивший ребенок.
— Надеюсь, не ушиблись? — скорее насмешливо, чем сочувственно, спрашивает он.
Но вместо ответа, я, сама не зная зачем, выдаю:
— А какие условия?
Язык мой враг мой! Что я несу? Молясь, чтобы он не расслышал, нащупываю за спиной дверную ручку. Однако он опережает меня.
— Условия предельно просты, — он говорит так, будто ждал этого вопроса, — вы остаетесь на ночь, и мы занимаемся сексом.
Я проглатываю своё смущение, заталкиваю его обратно и деловито осведомляюсь… Раз уж пришла, стоит выяснить всё до конца!
— И…, как это… отразится на долге?
Он улыбается:
— Вот это хорошо, люблю деловой подход, — и добавляет расплывчато, — отразится самым лучшим образом.
Глава 9
Наверное, повинуясь здравому смыслу, мне следовало бежать со всех ног. Отчего я осталась? Сама не пойму! Быть может, тяга к приключениям, противоестественное желание вляпаться куда-нибудь по самые уши — это семейное? Возможно, я подсознательно хотела дойти до конца этой странной игры? Надеясь, что там, в финале, меня ждет главный приз! Но, скорее всего, просто хотела помочь Марату… помочь нам.
Если сделать попытку абстрагироваться от его личности, то внешне он очень даже ничего. Всего лишь ночь! Едва ли я снова его увижу! Уверена, мы «вращаемся» в разных кругах.
«Я не маньяк и не намерен причинять вам боль», — звучит в голове, и мне так хочется ему верить…
За какую-то долю секунды внутри меня происходит невидимая схватка, по итогам которой я молча киваю, возвращаю на место рюкзак и покорно иду вперед… На середине пути останавливаюсь:
— Сколько?
Он бросает через плечо:
— Обсудим утром!
Неудовлетворенная подобным ответом, я настаиваю:
— Нет, давайте обсудим сейчас!
Он, помедлив, называет сумму. Это гораздо больше, чем я думала! Ну, нет! Блефует?
— Вы уверены, что не маньяк? — ухмыляюсь я вслух.
Он даже не оборачивается. Мы возвращаемся обратно, в знакомую уже атмосферу гостиной.
— Давайте рассматривать это как сделку. Итак, на чём мы остановились? — войдя, он гасит свет.
Комната погружается в приятный полумрак. Так гораздо комфортнее! На стене зажигается плазма, темный экран сменяет умиротворяющая картина. Горящий камин… Потрескивает, как будто живой! Я зачарованно смотрю на заставку.
— Сами разденетесь, или хотите, чтобы я помог? — он останавливается в двух шагах от меня.
Не решаясь поднять глаза, я отрицательно машу головой. Принимаюсь спешно раздеваться, точно на приёме у врача. Вот! У врача… Буду думать, что это всего лишь плановый визит к врачу.
С джинсами и майкой покончено… Оставшись в одном белье, отворачиваюсь к нему спиной. Спускаю тонкие бретели, завожу руку за спину, нащупываю застежку… И замираю в этой странной позе.
— Можете оставить, — произносит он и подходит ближе… Вплотную!
Вот теперь я ощущаю себя неловко. Будто впервые разделась перед мужчиной. Он целиком одет, и моя нагота, пускай и не полная, в этой комнате выглядит неуместно.
Еще есть время! Еще можно уйти… Я плотно смыкаю веки. Он так близко, его дыхание ласкает щеку. Я улавливаю шелест рубашки…
Он прикасается моего живота, и я нервно вздрагиваю, не открывая глаз. Ладонь обхватывает талию, вторая следует ее примеру. Руки мужчины неспешно скользят вверх, повторяя изгибы тела, достигают груди… Я дышу прерывисто, едва заметно. За то сердце мое бьется так громко, что он, наверняка, его слышит.
