— Если что, мы скажем, что это дядь Витя!
Янка зажала ладонью рвущийся смех.
— Но, если поймают, ты все отрицай, — проинструктировал Юра.
— А я вижу, тебе не впервой? — догадалась она.
Юрка задумался.
— Сказать по-честному, со мной такое впервые, — услышала Янка.
Она сбила оскомину. И есть уже не хотелось. Но ещё меньше хотелось возвращаться назад. Юрка словно почувствовал это. Он встрепенулся и оживил задремавший смартфон:
— Я тут нафоткал. Хочешь посмотреть?
— Конечно! — обрадовалась она.
Он придвинулся ближе. Их локти соприкоснулись, и Янка с трудом подавила взволнованный вздох. Этого мимолетного касания хватило, чтобы почва ушла из-под ног. Он впервые был так близко! Настолько, что она различила его дыхание. Прерывистое, нервное! Она и сама дышала в такт собственному сердцу, готовому вырваться наружу. Так сильно боясь, что он тоже услышит его пронзительный стук, и поймет… Всё поймёт!
— Вот, тут еще и Маркиза попала в кадр, — проговорил Юрка. Он приблизил, позволяя ей рассмотреть.
Но она не смотрела. Только делала вид! Мир вокруг расплывался. Оставалось лицо. Освещенный экраном анфас. Ей до безумия хотелось коснуться его груди, вдохнуть его запах, впитать в себя ощущение близости. Хотелось провести руками по его спине, погрузить пальцы в темные волосы, запрокинуть голову и дать ему возможность коснуться губами раскаленной кожи…
Но она продолжала смиренно сидеть, пряча ладони между колен.
— А вот здесь получилось размыто, — с сожалением выдохнул Юрка.
Она улыбнулась, стараясь не думать о том, что могло бы случиться, положи она руку ему на бедро…
— Хочешь, сброшу тебе? Потом сама выберешь, — его голос звучал сквозь туман.
— А… д-да, — согласилась она, ощущая такую приятную слабость, какая обычно бывает после принятия ванны.
— Тогда диктуй номер, — он вызвал клавиатуру и приготовился нажимать.
— Странно, что у тебя до сих пор его нет, — отозвалась она.
Юрка хмыкнул:
— Действительно, странно!
Он выглядел раскрепощенным. Под столом его ноги в носках совершали невидимый танец. А Янка сидела, как на иголках! Пытаясь утихомирить взбунтовавшийся пульс. Словно натянутая струна, готовая в любую секунду потерять равновесие, и рухнуть без чувств на кухонный пол.
— Наверное, нужно поспать? — предложила она.
Он зевнул:
— Да, наверное, нужно.
Остатки торта вернулись в холодильник. И они, освещая смартфонами путь, друг за другом поднялись по лестнице.
— Сладких снов, Ян! — шепнул Юрка уже наверху.
— И тебе, — отозвалась она и нехотя двинулась в сторону спальни.
Но вдруг обернулась:
— Юр! Не забудь произнести заклинание. Сегодня же волшебная ночь.
— Ты о чём? — удивился Юрка.
Она задумалась и выдала первое, что взбрело в голову:
— Моя перина на пуху, приснись невеста жениху!
Он согнулся, давясь от беззвучного смеха:
— Сама сочинила?
Янка гордо расправила плечи, радуясь тому, что сумела его рассмешить:
— А то!
— Стихоплётка, — обозвал её Юрка.
И хотя в его исполнении это обидное прозвище было похоже на комплимент, Янка фыркнула недовольно:
— Иди ты! — и поспешила уйти сама, пока в голову не пришла еще одна глупость…
Утро началось после полудня. Не успели они позавтракать, как Лёшка «обрадовал» новостью.
— Ну как же так? — сокрушалась теть Тата, — Вы ж собирались в субботу!
— Ну, ма! Работа, — Лёшка развел руками. Вид у него был невзрачный. То ли похмелье оставило след на лице, то ли чувство вины за вчерашнее.
— Работа, — поддакнула Янка, избегая смотреть на него.
Иногда ей казалось, что Лёшка работает в неотложке. Только так можно было объяснить его постоянную нужность. В его графике не было выходных! Ведь любой, даже самый красный день календаря мог превратиться в рабочий. Янка привыкла к такому режиму. Тем более, каждый удачный проект они отмечали с размахом. Но в этот раз она была солидарна с теть Татой. Ведь могли бы остаться? И целых два лишних дня провести вместе с роднёй. Вместе… с Юркой.
— Теть Тань, ну куда столько? Мы ж не съедим! — возмущалась Янка, вынимая из сумки дарованный провиант.
Татьяна Федоровна была в своём репертуаре, и в нагрузку к салатам, положила всего «по чуть-чуть». Холодца и солений, трехлитровую банку компота, шмат домашнего сала и картошку из погреба.
— Юрку вон угостите! — она отобрала у Яны консервы и вернула их в сумку.
— А вдруг он откажется? — нахмурилась Янка.
Теть Тата всплеснула руками.
— Да кто ж откажется от домашних солений? — в сердцах возмутилась она, — Вон, огурчики с огорода! Все один к одному!
Поняв, что спорить бессмысленно, Янка сдалась. Мать по-старинке кормила сынулю, боясь, что тот, живя с молодой неумехой, совсем исхудает…
При свете дня зимний пейзаж уже не казался настолько таинственным. Тонны белого снега искрились на солнце. Детвора из соседних домов высыпала на улицу. Их цветастые куртки, словно праздничное конфетти, выделялись на фоне кипенной белизны. Маруся и Лев убежали лепить снежных баб. Дядь Витя с трудом отходил от вчерашнего. А Люба, напротив, порхала по дому, напевая под нос что-то весьма романтичное. С утра она поделилась с Янкой, сказав по-секрету, что ночью ей снился «суженый». Четвертый по счёту!
Лёшка вел себя отстранено, и только в машине пошёл на сближение.
— Как там моя попка? — произнёс он игриво.
— Нормально, — Янка пожала плечами. Она решила отвечать односложно.
Уловив её раздраженный настрой, он спросил:
— Дуешься?
— Нет, — равнодушно ответила Яна.
Лёшка откинулся на сиденье. Болезненно морщась, он потёр переносицу:
— Я вчера перебрал слегка.
— Я заметила, — кивнула она.
Он сгрёб в ладонь её пальцы, поднёс их к губам:
— Малыш, ты же знаешь, что сводишь меня с ума?
Но привычная будничность этого жеста сейчас возымела обратный эффект. Янка одёрнула руку.
— Догадываюсь, — сказала она, не удостоив его даже взглядом.
Лёшка вздохнул:
— Было… больно?
— Терпимо, — процедила Янка сквозь зубы.
— Я виноват! Я готов искупить! — в его голосе послышались нотки отчаяния. И Янка, ликуя, принялась размышлять над тем, что выбрать в качестве компенсации. Еще одну цацку? Или вылазку в театр?
