— Ладно, ребят! Спасибо, что приютили, — Юрка выпрямился, готовясь уйти.
— Не пропадай! — пригрозил ему Лёшка.
Они торопливо переглянулись, заключая негласный договор. Как бывает только у давних друзей, что без слов понимают друг друга.
«Ну, вот и всё», — рассеянно думала Янка, наблюдая, как он уходит. Как проводница сверяет билет. Как Юрка машет им, оглянувшись, а затем исчезает в сияющем жерле вагона. Она стояла, борясь с желанием броситься следом за ним! Вцепившись намертво в Лёшкин рукав. Глядя, как поезд качается, трогаясь с места. Понимая, что Юрка, быть может, уже не вернётся. Она не нужна ему! И эта случайная встреча была всего лишь ошибкой судьбы.
— Пойдём? — вдохнув, бросил Лёшка.
Она кивнула, незаметно смахнула слезу со щеки. И на ватных ногах двинулась следом за ним.
— Есть хочешь? — спросил он, сжимая одетую в варежку Янкину руку.
— Неа, — отозвалась она, провожая глазами состав. Тот вильнул на прощанье железным хвостом и исчез. Перрон опустел. Только снег продолжал идти, приглушая безрадостный звук уходящего поезда…
Она приходила в себя постепенно. Скрывая эмоции, по ночам пряча слёзы в недрах пуховой подушки. Объясняя своё настроение вредной работой. Без конца занималась уборкой. Дом сиял! Холодильник был полон. А Лёшка был удивлён и немного напугал её неожиданной тягой к хозяйству. Однако навести порядок в своей голове оказалось намного труднее. Она без конца размышляла, пытаясь понять, что случилось.
Если он равнодушен, то зачем целовал её? Для чего подлил масла в огонь? Просто так, от безделья? Сам не зная, что натворил этой глупой, бессмысленной выходкой! Не случись это, и её, не нашедшее отклика, чувство угасло бы также быстро, как и возникло. А если… Если даже он что-то испытывал к ней? Янка знала наверняка — всё напрасно! Ведь, если быть окончательно честной, то она не готова была изменить образ жизни. Променять свой спокойный «баркас», что плывёт, повинуясь течению, на летящий по ветру «фрегат». Который умчит её, Бог знает куда!
Был ли это расчёт? Может, мамины гены пробуждались? Выбирая взамен неизвестности, желтопёрую птицу в руке. Только Лёшка был больше, чем просто синицей! Возможно, она поняла это именно там, на пороге реанимации. Впервые почувствовав эту щемящую пустоту. Ни Юрка, ни кто-то другой не сумеют заполнить её! Не сумеют любить её также.
«Да и кто говорил о любви?», — осаждал её внутренний голос. В состоянии стресса люди делают глупости. О которых впоследствии сожалеют. Вот и он сожалел! Да так сильно, что даже не обнял её на прощание.
Янка с трудом возвращалась на землю. Оставаясь одна, она безутешно рыдала. Как глупый ребёнок, у которого отняли любимую куклу. Сказав, что он слишком взрослый! А взрослые игры намного сложнее и жестче…
Но время летело. Зима отступила, а вместе с ней отошли на второй план тревоги. Перезагруженная зимней спячкой, природа пробуждалась, расцветая с каждым днём. Полысевшая почва обрастала свежей травой, деревья наряжались, наперегонки отращивая листву. А цветник у подъезда, обласканный солнцем, благодарно пестрил первоцветами.
Вторя природе, настроение менялось в лучшую сторону. Окружающий мир наполнился звуками: птичьим пением, жужжанием насекомых, шелестом юной листвы. Янка шла, глядя под ноги. На сгибе локтя болтался пакетик с обновкой. В наушниках, подчиняя шаги танцевальному ритму, играла веселая песня. Сегодня был праздник. Её день рождения! И вечер сулил нечто весьма необычное. Лёшка томил, сохраняя интригу. Обещая, что будет сюрприз. Янка весь день провела в ожидании. Он не был романтиком! И потому эта новость взволновала её не на шутку.
Смартфон пропищал, прерывая мелодию.
«Ну, кто там ещё?», — про себя усмехнулась она, и достала навязчивый гаджет. Поздравления сыпались множеством однообразных четверостиший. Даже Казанцев прислал смс с пожеланием «нежности, ласки, икры и колбаски». Что было вполне в его духе!
Экран вспыхнул, и Янка застыла на месте. В списке контактов он значился «Юлей». Зачем? Просто теперь имя «Юра» причиняло ей боль. А взять и стереть его она не решалась. В глазах помутнело, и строчки расплылись, словно круги на воде. Янка села, держась за перила. Читая их снова и снова! И с каждым словом взлетая всё выше…
Эпилог
«Если что-то останется, это — Ты!
Я тебя не заслуживаю, наверно.
Все, что кроме — понты, понты…
В жизни глупой, паршивой, нервной.
Просто, дай мне тебя вспоминать,
И касаться… хотя бы мыслью.
Будет больно! Опять и опять…
Эта боль стоит всей моей жизни», — прочитала она сохраненное стихотворение. Хотя нужды в этом не было! Янка знала его наизусть. Эти строчки намертво въелись в кору головного мозга. И теперь жили там, иногда проступая сквозь пелену неозвученных слов.
Поезд тронулся с места и теперь шёл неспешно, покачиваясь на цепких ходулях. Худосочные сосны плавно скользили в окне. Было трудно понять, сколько времени! Ночью Янка проснулась, удивляясь тому, что за окном уже день. А на часах между тем было четыре утра.
«Белые ночи — это так романтично», — восклицала Маринка, узнав о поездке. Подруга меняла парней, как перчатки. И каждый раз говорила, что это любовь. Раньше Янка смеялась над ней. А теперь перестала! Кто знает, как правильно нужно любить? И кто сказал, что любовь должна быть адресована только кому-нибудь одному?
Она потрогала выступ на правой руке, и сдвинула в сторону, освобождая фалангу. Отметина у основания безымянного пальца была похожа шрам. Словно тело её отторгало инородный предмет.
«Привыкай», — подумала Янка и вернула на место кольцо. Оно было простым, но красивым. И на солнце играло, сияя косыми насечками…
Они расписались «по-тихому». Никому не сказав, не отпраздновав вместе с родней. Как будто делали что-то запретное! Ей же казалось, что Лёшка боится огласки. Возможно, виной тому было то, что в списке любимых Янкиных фильмов значился некий, с кричащим названием. Но повторить «подвиг» Джулии Робертс она не решилась! И теперь в соцсетях рядом с именем Яна появилась фамилия Копылова.
Дверь купе отъехала в сторону. И в проеме возникла физиономия Лёшки. Он взглянул на неё вопросительно:
— Ты заказала нам чай?
В ответ Янка лишь виновато пожала плечами.
— Ничего нельзя поручить, — вздохнул её муж.
Небритость была ему в пору. Сужая широкие скулы, добавляя пикантности образу. К тому же, щетина приятно царапала кожу. И нравилась Янке! Хотя она знала, что, стоит им поселиться, как Лёшка сбреет сей «атрибут легкомыслия».
— Ладно, я сам, — он вернул дверь на место.
Но уже спустя пару минут появился опять. Держа в руке литой подстаканник. В нём, дымясь кипятком, красовался гранёный стакан.
