Подруга с пакетом в руках уже стояла у дома, переминаясь с ноги на ногу. Стоило мне вырулить из-за угла, как она радостно начала махать, будто я могла пройти мимо собственного подъезда.
— Ленка! Ну, наконец-то! — она запрыгала от радости.
— Что ты здесь трешься? — в отличие от нее, я как раз пришла вовремя.
— Решила прийти пораньше, чтобы тебя удивить. Но забыла твой глупый код. А твои соседи меня не впускают.
— И правильно делают, — кивнула я, набирая тот самый код на домофоне.
— А телефон сел, — продолжала Верка, — а я замерзла, как собака, и чуть не уписалась, пока ты где-то шляешься! — выпалила она обиженно.
— Чего это я шляюсь? Я в магазин ходила, решила тортик купить по такому случаю, — я гордо раскрыла пакет и показала медовик.
Скормив Верке солидную порцию куриного супа, я поставила чайник на газ. «Мама права, нужно ответственнее относиться к рациону питания!». К тому же суп и вправду был вкусным. Мама никогда не бросала в него вермишель в процессе варки, а добавляла заранее сваренную «паутинку» в уже готовый бульон. Отчего тот оставался прозрачным. Сытые и довольные, мы уютно устроились на диванчике, ожидая, пока закипит чайник.
Подслеповатая Верка, сощурив глаза, жадно вчитывалась в строчки письма, адресованного незнакомке. То есть, мне! Я тем временем аккуратно разрезала на тонкие ломтики свежий тортик, посыпанный сахарной пудрой.
— Н-дааааа, — протянула Верка, отложив листок.
— Художник, однако! — усмехнулась я.
— Да и грамотности обучен, — одобряюще кивнула Верка.
Она сладко потянулась и откинулась на спинку дивана:
— Эх, везет тебе, Ленка! Романтика, письма от поклонников. А мне вон, только смски эротического содержания.
— Ты жалуешься?
— Да еще и с ошибками! Вчера Серега прислал сообщение: «Скучаю по тебе, кАтенок». Это что? Проверочное слово «какать» что ли? И почему мне, с моей врожденной грамотностью достался человек, у которого ее вообще нет.
— Ну, так обучи его, в чем проблема!
У Верки был пунктик. Она чрезвычайно гордилась познаниями в области грамматики и орфографии. И считала своим долгом нести культуру в массы, придираясь к любой мелочи. Я уже привыкла дважды перечитывать собственные письма и смски, чтобы не получить в ответ очередную порцию поучительных замечаний.
— Что думаешь делать? — Верка сунула палец в торт и облизала.
— Не свинячь! — пригрозила я. — Вообще-то уже сделала…
Ее глаза округлились:
— В смысле?
Я, не обращая внимания, взяла кусок торта и откусила. Верка поймала мою руку, мешая наслаждаться десертом. И повторила свой вопрос.
— Я написала ему письмо, — спокойно ответила я, перехватив тортик другой рукой.
— Отнесла в дупло? — испуганно прошептала подруга.
Я покачала головой, и, прожевав, добавила:
— Боюсь.
По настоянию встревоженной Верки, я принесла на кухню свою «домашнюю работу» и принялась с выражением зачитывать.
«Здравствуйте, незнакомец!
Я получила Ваше послание. Признаться, я удивлена таким способом связи. Но одновременно заинтригована. Поэтому решилась написать.
Особенно меня впечатлил контраст рисунков. На одном из них, судя по всему, изображена я? Очень красиво и талантливо! Но любопытно, кто же тогда нарисовал карту? Я бы отнесла ее к стилю примитивизма. Неужели оба творения принадлежат кисти одного художника?
С нетерпением буду ждать следующих писем, и, обязательно рисунков. До встречи в дупле! Поспешите, иначе белки украдут Вашу почту.
Прекрасная незнакомка».
Я подняла глаза на Верку. Та, подперев голову рукой, разглядывала потолок.
— Может убрать вот это… «с нетерпением»? — спросила я.
— Нет! — Верка уверенно закивала. — Все отлично. И с юмором и без лишней информации. Он к тебе без имени, и ты также. Он ничего про себя не говорит. И ты не говори. Подождем, пока он первый расколется!
— Мы ж не на допросе…
— Ну, все же не стоит исключать, что он может оказаться неадекватным типом.
Я хотела возразить. Но, вспомнив о том, где находится «почтовый ящик», не стала. Ответ был написан. Дело за малым — засунуть его в дерево. Мы заклеили конверт и подписали на внешней стороне «Таинственному незнакомцу». На часах было 9 вечера, а на улице еще слишком светло и людно. Наша секретная миссия требовала дождаться темноты…
— А вдруг мы его спугнем? — настаивала я, намереваясь в одиночку пойти «на дело».
— Ты что дура? А вдруг он маньячина, и задумал тебя изнасиловать и убить? — покрутила у виска подруга.
— Верка, прекращай смотреть детективные сериалы!
Но она не унималась. И продолжала, схватив меня за рукав куртки.
— Ты в курсе, что всякие психи так и делают? Выманивают жертву на безлюдное место, а потом ее насилуют…
— Так и пускай изнасилует! — перебила я подругу. — У меня уже три месяца секса не было.
— Так он тебя потом убьет, а может наоборот, сначала убьет, а потом изнасилует твой труп!
— Ой, мамочки… — я притворно всплеснула руками.
Потом задумалась. «А ведь и, правда, где мои мозги! Идти ночью к какому-то дереву одной, на встречу с незнакомцем. Может это вообще ловушка?». Подумав об этом, я ощутила неприятную дрожь в животе. «Пожалуй, Верка будет не лишней».
Старая плакучая ива стояла в дальнем углу, упираясь в окруженную изгородью баскетбольную площадку. Свет уличных фонарей не дотягивался до ее ветвей. И она пряталась в темноте, таинственная и загадочная. Тонкие плети, усыпанные шершавыми листиками, почти касались земли, образуя своеобразный шатер. Днем под кроной дерева любили играть дети, устраивая пикники, или мастеря домики из старых покрывал.
Мы огляделись. Двор был пуст. В столь поздний час большинство окон были неразличимы. Издалека послышался смех загулявшейся до полуночи молодежи. Верка прихватила из дома молоток для отбивки мяса. Мне оставалось только надеяться, что он ей не пригодится. Мы вооружились фонариками и осторожно пробирались к цели.
— Ой, что это? — ахнула она и отскочила в сторону.
Я нагнулась и подняла с земли меховой брелок.
— Это игрушка, чукча!
— Блин, песка в тапки набрала! — пожаловалась Верка.
— Ты можешь помолчать? — раздраженно прошипела я.
Раздвинув завесу ивовых ветвей, мы одновременно направили фонарики на ствол дерева. Он был внушительным. Едва ли кто-то из нас мог бы обнять его в одиночку. Чуть ниже уровня глаз он раздваивался, образуя несколько стволиков поменьше. Те снова ветвились, и так до бесконечности. Интересно, сколько макушек у этой ивы?
