— Я…, — попыталась она объяснить, что не сможет. Не сумеет ответить ему. Ведь, выбрав кого-то из них, она неизменно обидит другого? Её любовь никогда не делилась на два, она была целым, единым. И пытаться её разделить, означало — нарушить эту важнейшую целостность.
— Прости меня, я не должен был ставить тебя перед выбором, — он чуть потряс её ослабевшие руки, — Маме сейчас тяжело, и ты очень нужна ей.
Алина кивнула, хотя не имела понятия, что происходит. Почему тяжело? Почему он так странно ведёт себя? Почему… мама до сих пор плачет?
— Будешь послушной девочкой? — сказал он, надев на лицо неуместную в этой ситуации маску весёлости.
— Да, — тихо ответила Аля, не желая расстраивать папу. Он всегда говорил так, когда уезжал. А потом возвращался.
— Умница, — он погладил большими пальцами нежные косточки девичьих рук, — Я люблю тебя, детка.
— И я, — Аля смотрела на выступы вен у него на запястьях. Всё было как прежде, но ощущение необратимости не давало ей сдвинуться с места.
Папа обулся, взял чемодан. Перед тем, как уйти, он ещё всего раз посмотрел на неё. И улыбка, которую Аля запомнила, была самой грустной на свете. Дверь закрылась, и ей захотелось догнать его. Броситься следом, чтобы услышать заветное: «Я ненадолго». Но в этот момент на кухне громко всхлипнула мама. Порыв был погашен, и Аля отправилась утешать её…
Их отношения с Костиком длились недолго, но каждый день вместе мог бы считаться за год. Они обычно слонялись по городу, оставив машины стоять на парковке бок-о-бок. Точно подростки, сбежавшие после уроков. Ели мороженое, кривлялись в витрину бутика, прыгали в лужи, рождая холодные брызги. Аля вернулась назад, в свою безрассудную юность. Только теперь вместо умника в стрёмных очках, рядом шествовал весьма интересный мужчина.
— Давно хотела спросить, — она ухватила его за рукав, вынуждая остановиться, — А что здесь написано?
Алина задрала его, открывая тату на широком запястье. Восьмёрка, знак бесконечности, чернильным пятном перечёркивал вены. Чуть ниже, витиеватым шрифтом были прописаны буквы.
— Дум спиро амо аткуе кредо
1, — прочитала она по слогам.
Костик стыдливо гримасничал:
— Да это так, ни о чём, — махнул он свободной рукой.
— И всё-таки? — Аля сощурилась, взглянув на него снизу вверх.
Он плотно сжал губы, как делал всегда, собираясь сказать что-то важное.
— Это значит — «Пока дышу, люблю и верю». Я сделал её в институте, в знак бесконечной любви, — услышала Аля.
Она вдруг отпрянула, ощутив укол ревности.
— И кого же ты так любил? — спросила, давя ботинками мокрые листья.
Костик взял кисточку шарфа, что обвивал её шею. Поднёс ей к лицу и принялся щекотать.
— Нет, прекрати! — возмущалась Алина, — Ответь мне! Кого ты любил?
Он склонился так, что теперь их носы прикасались друг к другу.
— У меня есть одно ужасное качество, я однолюб, — произнёс с сожалением Костик, — И всю свою жизнь я любил только одну девушку.
— И кто же она? — спросила Алина. Внутри у неё всё сжималось в надежде услышать одно лишь заветное: «Ты».
Но Синицын ответил небрежно:
— Ты не знаешь её, — и отступил, желая увидеть реакцию.
Аля вскинула подбородок, не давая досаде себя уличить.
— А я тоже влюблялась, и множество раз, — сказала она легкомысленно.
Он посмотрел на неё:
— А сейчас влюблена?
— Ага, — ответила Аля, махнув разноцветным шарфом, — Влюблённость — прекрасное чувство. Ты так не считаешь?
Костик кивнул, взгляд его сделался хмурым:
— Только если взаимная.
— А у тебя не такая? — Алина взяла его под руку.
— У меня, — он задумался, — Я считал, что она безответная. Я и сейчас так считаю, — добавил он, помолчав.
«Пока дышу, люблю и верю», — повторяла она про себя. Ещё в юности Аля решила, что у неё есть природный иммунитет. Она никогда не влюбляется! Попросту не умеет. Но почему-то ей очень хотелось, чтобы слова у него на руке были о ней…
Хотя статус их отношений с Синицыным был пока ещё шаток, но Аля решила сузить круг своих сексуальных партнёров. Рвать с Владленом не стала. Мастурбация — не измена! Он ведь даже не трогал её, только смотрел. А Сергей Валентинович был скорее её пациентом. С такими проблемами, как у него, трудно будет найти ей замену. Кто же будет садиться ему на лицо, если Аля уйдёт? Вот бы бросить Сурена! Но этот буржуй был последним на очереди, с кем Аля могла бы порвать. Уйти от него — означало уволиться. К чему Алина была не готова.
В итоге пришлось ограничиться Максом. С ним Аля спала просто так, для души. Но теперь на эту вакантную должность было два претендента. И Костик выигрывал сразу по нескольким пунктам. Он был на связи почти круглосуточно. Разбирался в компьютерах. Его смски будили её по утрам. А букеты цветов, которые он ей дарил, украшали гостиную.
Максим, как всегда, был неотразим. Во время секса с ним Аля расплакалась.
— Ты чего? Месячные, что ли? — спросил он, не выходя из неё.
Она запрокинула голову:
— Продолжай!
Но Макс не двигался:
— Ты чё, залетела?
— Неееет! — протянула Алина, подняв голову от подушки, — Просто…
Новая порция слёз подступила и она прикусила губу. Вспоминая, как он ей лизал…
Они закончили. Кончили. И рассыпались в разные стороны. Он закурил, а она тут же схватила смартфон. «Маньяк» написал. Костик до сих пор носил это гордое имя в её телефоне.
«Хочу сегодня тебя увидеть», — прочитала Алина.
«Нет, милый, красные дни», — написала она, размышляя, что скажет ему, когда те и вправду придут.
«Ну, давай просто увидимся?»
«Вот же настырный», — подумала Аля.
«Сил нет», — она прибавила измученную рожицу.
«Хочешь, приду, пожалею тебя», — предложил он тут же.
«Я ужасно выгляжу», — написала она. И лоб прошибло испариной, когда Аля подумала, а вдруг он и правда придёт? А её нет дома…
Будучи в своих размышлениях она не заметила, как Макс докурил. И теперь, лёжа на боку, наблюдал за ней.
— Чтобы ты знал, это последний наш секс, — сказала она. Получилось немножечко грубо.
— В смысле, последний? — не понял он.
