— Казлы, — с чувством выдохнул я.
Девка хихикнула.
Это что же получается, у нас стащили консервы? На сколько одна банка тянула? Примерно на двадцатку. Сколько там еще оставалось? Не меньше пяти или шести. Мы взяли сорокет из карманов. Значит по итогу минус шестьдесят.
Хрена себе математика. Вроде и одержали победу, а в результате чистый убыток. Нам бы тушенки еще на парочку дней хватило. Я зло пнул пустую бутылку из-под шипучки, неудачно попавшуюся на глаза. Эхо удара прокатилось по узкому переулку.
— Казлы, — согласился Шуша, тоже подсчитав исход утренней стычки после пропажи консервов.
Мы мрачно уставились друг на друга.
— Здесь фуд-трак есть через пару кварталов, — сказал вдруг Лерка, махнув куда-то в сторону рукой. — Там неплохо кормят.
Да, немного деньжат осталось. Как раз думал при случае пожрать чего-нибудь нормального.
— Пошли, — все еще недовольный я мотнул головой.
Мы направились по улице, обгоняя прохожих и обходя по дуге столпотворения людей на общественных остановках. Автобусы подходили и уходили, развозя угрюмый народ по работам.
Фуд-трак стоял на перекрестке впритык к узкой парковке. Обшитый листами нержавейки, побитый жизнью прицеп радовал тусклой иллюминацией и облезлой краской с едва видимой надписью, сообщающей, что закусочная относится к сети ресторанов быстрого питания «Масленица».
Ага, из этой будки такой же ресторан, как из меня оперный певун.
Судя по всему, прицеп привозили и увозили каждое утро и вечер. Обслуживал один человек, сидящий за забранным мелкой металлической сеткой окошком.
Участие живого продавца выглядело иронично, учитывая, что рядом находился магазин-автомат дешевой одежды с полным циклом самообслуживания. Похоже зарплата несчастного парня за решетчатым стеклом стоила настолько мало, что даже блок кухни-фабрики машинной готовки обходился дороже.
Перебежав дорогу и подойдя ближе к меню, висящим за все тем же зарешеченным окошком, мы убедились, что нам хватало лишь на два неполноценных завтрака: жаренные кольца лука, бургер, картофель фри (маленький) и шипучка со вкусом смородины (сама дешевая ноль тридцать три).
— Блин, не хватает на всех, — повторный пересчет не прибавил лишних купюр.
— Да бери что есть. А эта коза обойдется, — Шуша пренебрежительно цыкнул на Лерку.
В любой другой ситуации я бы скорее всего так и поступил. Чего кормить какую-то приблуду. Но нам с ней еще дела делать надо, а значит необходим нормальный контакт, чтобы когда все начнется, не было срывов. Если сейчас обделим и в одну пачку сожрем хавчик, девка наверняка затаит обиду и потом это припомнит.
— Ничего, поделимся, — решил я.
Шуша ничего не сказал, только сердито засопел, снова потрогав покрасневший кадык. А рука у девчонки тяжелая. Или удар хорошо так поставлен?
Лерка стояла в стороне, словно разговор ее не касался.
— Слышь, тощая, а у тебя случайно бабла нет? — спросил я.
— Неа, — легкомысленно прилетело в ответ.
— Кто бы сомневался, — проворчал я и повернулся к окошку фуд-трака.
Ладно, обойдемся что есть. Говорят голодание полезно для здоровья. Я принялся диктовать заказ.
Глава 9
Окраины технограда «Брянск»
Улица Старомихайловская. 08:30.
Так толком и не наевшийся, а потому голодный и злой, я шел позади Шуши и Лерки, мрачно размышляя на тему, где в короткие сроки добыть еще денег. Мордатый вряд ли расщедрится на аванс, и никто не знал, насколько затянется дело.
И лежку надо найти, безопасную, чтоб ни одна сволочь не знала и не смогла подобраться. Желательно где-нибудь вдали от жилых кварталов.
А еще из головы упорно не желало уходить произошедшее утром.
Телекинез… чтоб меня… гребанный телекинез… это могло создать серьезные проблемы в будущем… как будто без этого нам их не хватало… или нет… непонятно…
Умение расшвыривать людей могло пригодится. Особенно в драке сразу против нескольких противников. Но имелся и минус, неочевидный, но вызывающий тревогу — пойдут слухи о парне, который силой мысли расшвыривает всех направо-налево.
К чему это приведет? Правильно, в конечном итоге это докатится куда надо, и придут серьезные дяди задать парочку вопросов, чтобы потом уволочь в Распределитель.
Хотя сейчас это мелочи. Все равно толком пользоваться новой способностью не умею. Как там было? Ощущение упругой волны… зарождается глубоко внутри, а затем выскакивает наружу… или нет… не выскакивает, а словно выплескивается… вырывается гибкой лентой…
Машинально я попытался повторить что сделал утром. Сконцентрировался, вытянул руку вперед, нацелив на ближайшую урну, зачем-то свел брови к переносице и сделал страшные глаза. И все это на ходу, не отставая от Шуши с Леркой…
Хрен там… ничего… пусто… сраная урна даже не шевельнулась… Может надо как следует разозлиться? Хотя я сейчас и так злой. Скудный завтрак лишь поманил и разжег аппетит, но не утолил жгучий голод.
Чертов пакет с тушенкой. Или точнее та шустрая скотина, что умудрилась его подрезать на бегу. Найду — башку проломлю. Нельзя у голодных людей отбирать последнюю жрачку. Так можно и черепушки лишиться.
— … так может договоримся? Я знаю где «дымок» достать по низкой цене, — до меня долетел голос Лерки, она о чем-то щебетала с Шушей, точнее пыталась его в чем-то убедить.
Я неосознанно прислушался.
— … ты че думаешь, мы какие-то торчки убогие? — голос бывшего громилы из банды Ржавого сочился презрением.
— Нет, но я же вижу, что вы дикие, а за пределами города с развлечениями всегда напряг. Вы можете найти кому потом «дымок» перепродать по лучшей цене. Наварите в три раза больше.
Забавно, она что пыталась нас на наркоту подписать? Сбрендила? Лучше попасть в Распределитель, чем оказаться в одной из «ракушек». Да еще по нарко-статье.
После реформы многие тюрьмы исчезли, произошло так называемое уплотнение. Вместо сотен осталось несколько комплексов, огромных по размеру, рассчитанных на сотни тысяч заключенных.
Я как-то видел документальный фильм про пенитенциарную реформу, полная жесть. Минимальное привлечение живого персонала, разделение на блоки, везде автоматика, принудительная изоляция, психологическое давление и куча всего, о чем даже думать не хочется.
И тотальный контроль. Как раньше заплатить и свалить на свободу, пока вместо тебя сидит другой уже не получится. Говорили, там давили морально, психически и физически, превращая человека в ходящее растение. Особенно тех, кто шел по тяжелой статье. А наркота считалась тяжелой.
Правда или нет, честно не знаю. Но проверять на собственной шкуре не хочу.
