Себе Лерка взяла лапшу с томатным соусом, обжаренную с кусочками овощей.
Хлебные лепешки, завернутые в салфетки, лежали отдельно. Пили все морс.
Вся еда запакована в дешевый пластик и закономерно вызывала сомнение в качестве продуктов, из которых была изготовлена.
Мы принялись за еду. Отхлебнув пару ложек, я внимательно посмотрел на Шушу:
— Слышь, а тебе кошек не жалко?
— Каких кошек? — Шуша сначала не понял.
Но до него быстро дошло, глаза громилы сузились, он бросил быстрый взгляд на Лерку, занятую своей порцией.
— Которых в твою картоху покрошили, поперчили, а потом хорошо прожарили. Или ты думаешь откуда в этой дыре хорошее мясо?
Лерка поперхнулась и закашлялась. Шуша задумчиво заглянул в свой контейнер.
— Думаешь кошек использовали? А по мне так похоже на крысиное мясо, — он зачерпнул щедрую ложку, отправил в рот и принялся с аппетитом жевать. — Сразу видно, что крысы жирные и наваристые. Прямо как я люблю.
Это стало последней каплей, Лерка с отвращением отбросила пластиковую вилку.
— Ну вы и сволочи. Умеете поднять аппетит.
Мы с Шушей жизнерадостно заржали. Такие приколы во время обеда или ужина считались чуть ли не обязательным ритуалом в банде у Ржавого.
— Привередливая? — Шуша кивнул на Лерку и попытался сцапать наполовину съеденную лапшу. — Ты уже это не будешь?
Девчонка шустро перехватила контейнер.
— Еще чего. Буду, — и правда снова взялась за вилку, упрямо продолжив обед.
Шуша еще несколько раз пытался сказать какую-нибудь гадость, но игра уже надоела. Лерка не слушала, сосредоточенно жуя, а мне было наплевать.
На какое-то время на крыше установилась тишина. Я лениво хлебал бульон, размышляя о необычных ощущениях, поселившихся с сегодняшнего утра в теле.
Хрен его знает что это такое. Когда я первый раз облачил случайный нож в силовой кокон, то долго копался в Сфере ища информацию о детях с необычными способностями. Тогда уже появились первые слухи о «странных», но ничего конкретного найти не удалось.
Много выдвигалось теорий. Особенно в плане того, как вообще способности действуют. Кто-то говорил об изменяемой биохимии организма. Кто-то заявлял о появлении дополнительных внутренних органов — в концепции этих идей предлагалось в самое короткое время провести вскрытие какого-нибудь «странного», желательно пока он еще живой, чтобы посмотреть какие внутри протекает процессы.
Живодеры хреновы…
Но ни одна из теории не раскрывала загадки, как способности вообще функционируют.
Я видел ролик, где девчонка тринадцати лет выпускает из руки изогнутую ветвистую молнию. Как в человеческом организме могла аккумулироваться такая прорва энергия оставалось для всех загадкой.
Потом информацию начали зачищать. Правда помогало это хреново, потому что новые сообщения всплывали чуть ли не ежесекундно. Но опять же — ни одно из них ничего толком не проясняло.
Никто понятия не имел откуда у детей появились эти умения и как они действуют.
Вот и сейчас, я не знал, что со мной происходит, но чувствовал, что внутри что-то меняется, организм каким-то образом перестраивается. В районе груди словно пульсировал сгусток тепла. Он перемещался, преобразуюсь то в плотную сферу, то распадаясь на отдельные гибки ленты.
Не скажу, что ощущение неприятное. Скорее наоборот, чем дальше это происходило, тем лучше мне становилось. От былой дурноты почти не осталось следа. Но кто мог гарантировать, что в какой-то момент вдруг не станет намного хуже?
Я пытался управлять этим. Пробовал обуздать хаотическое движение тепла. Изменить его, сформировать другую форму, сделав сначала подобие паутины, а потом в виде мелкой расширенной сетки для равномерного распределения по груди. Но ничего не выходило. Неизвестная сила не желала подчиняться, хотя и поселилась прямо во мне.
Это продолжалось пока мы шли сюда, пока лезли на крышу, пока осматривали окрестности и пока оглядывали знаковый перекресток со светофором. Тепло перекатывалось, менялось как ему хочется и произвольно растекалось по организму.
А сейчас, глядя с крыши на улицу с редкими машинами и еще более редким прохожими, я вдруг подумал, что может не стоило пытаться обуздать эту силу. Мы ведь не пытаемся взять под контроль собственные руки и ноги, мы просто используем их. Как и легкие, и глаза, и другие органы тела.
Может в этом секрет?
Я поймал взглядом лежащую неподалеку смятый комочек салфетки, зацепившийся за торчащий обрывок рубероида и мысленно представил, как она отлетает назад.
В голове возник образ как скомканная салфетка дергается и словно от щелчка прыгает на пару метров.
По телу расползлось тепло, оно запульсировало. Я не пытался это контролировать, просто думал о том, как чертова салфетка взлетает в воздух.
Что-то метнулось от меня к смятой бумажке. Что-то незримое и неосязаемое. Оно подхватило салфетку и швырнуло ее на край крыши.
На лбу вдруг выступил пот, в висках гулко застучало, горло пересохло, а на плечи навались тяжесть.
Ох-ре-неть! Получилось!
Причем все произошло так естественно, что само действие никаких напряжений не вызвало. Все равно что поднять руку чтобы почесать нос, встать на ноги и пройтись, сделать вдох или выдох.
Человек пользуется своим телом не задумываясь, оно естественное продолжение его самого.
Здесь видимо тоже самое. Тот же принцип.
Ключ — не воспринимать «способность» способностью, чем-то особенным, чем-то чужеродным. Ключ — принять ее частью себя. Относится как к неотъемлемой частичке себя самого.
Вроде просто. Но вместе с тем сложно. Не каждый захочет признать, что отличается от обычного человека и принять это в себе.
Открытие так поразило, что я на несколько секунд застыл, уставившись на отлетевшую салфетку, позабыв о бульоне.
— Не вкусно? Там были еще пельмени, но я не рискнула их брать, — Лерка не стесняясь наклонилась и принюхалась к моему супу. — Вроде пахнет нормально. На вкус дерьмо да? Хочешь, я схожу за чем-нибудь еще?
Я перевел ошарашенный взгляд со смятой салфетки на нее, кивнул на автомате. И лишь после этого сказал, указав на скомканный пакет, лежащий неподалеку:
— Смотри.
Комок пакета взмыл в воздух и перелетал пару метров, едва не перевалившись за бортик крыши, в последнюю секунду резко затормозил и метнулся обратно, полностью игнорируя гуляющий вокруг ветер.
Шуша и Лерка вытаращились на порхающий пакет, потом ошалело уставились на меня.
— Это ты что ли его двигаешь? — чуть ли не хором спросили они.
Я кивнул.
— Ага. Сам хренею со всего этого.
