— Рано хоронишь, — вырвалось у меня.
Цепь обвила клинок в мгновение ока. В то же мгновение я схватил Платона за руку, в которой он держал саблю. Бросок!
И вот уже Платон стоит на коленях, а вокруг его горла обвивается цепь. Учитель укоризненно качает головой…
До боли знакомый укол в грудь.
Жемчужина только что стала темнее. До решающего поединка осталось три дня.
* * *
— То есть… — Клавдия нахмурилась. — Я не вполне понимаю, прости. Ты хочешь сказать, что не контролируешь магию?
Мы отдыхали после того, как бурно насладились друг другом. Голова Клавдии лежала у меня на плече.
Мне было хорошо с этой девушкой. Всегда любил женщин, которые не требуют внимания большего, чем ты можешь им уделить. Кроме того, Клавдия — красавица, умница. А сексуальный опыт — дело наживное. С этим у нас ещё будет время разобраться… Если доживу, конечно.
— Я скорее не контролирую себя, — отозвался я. — Хотя то и другое неразрывно связано.
— Поясни. — Клавдия приподнялась на локте. — Я ведь видела твою магию в работе! Ты уже сейчас очень силён. Я, признаться, удивилась. Не ожидала такого уровня от… столь молодого человека. А стало быть, твой потенциал…
— Речь не о моей силе, — вздохнул я. — Речь о её направленности. Чёрная магия подчиняется мне легко и охотно. Мы с ней — одной крови. А белая — сопротивляется. Когда я обращаюсь к белой магии, я будто пытаюсь влезть в чужую одежду.
— Это… очень странно, — задумчиво проговорила Клавдия. — Родовая магия Барятинских — белая, это известно всем. Скорее стоило бы ожидать, что тебе не подчинится чёрная. Ваш род испокон веков служил созиданию…
«Род Барятинских — несомненно, — мысленно вздохнул я. — Но не я сам! Не мятежный Капитан Чейн, всю свою жизнь посвятивший борьбе. Не щадивший в этой борьбе ни себя, ни других. Привыкший мгновенно принимать решения. Отдавать команды, не раздумывая — потому что в следующую секунду может быть поздно. Приходящий в ярость от того, что ему смеют угрожать… В прошлой жизни все мои рефлексы были заточены на то, чтобы давить в зародыше любую угрозу. А сейчас от меня требуют совсем других действий. И от моей способности овладеть этими, абсолютно новыми, навыками, зависит судьба не только моего рода. Если верить деду — всего этого мира. К которому я, как ни странно, успел привязаться…»
Поделиться этими мыслями с Клавдией я по понятным причинам не мог. Я не мог поделиться ими вообще ни с кем.
Дед и так всё знал. Учитель, если доподлинно и не знал, то о многом догадывался. И оба они ждали, что я сумею переступить через себя. Через рефлексы и навыки, сопровождавшие меня на протяжении всей предыдущей жизни. Дед, Нина, Надя — все они искренне верили в меня. Но для того, чтобы оправдать их ожидания, мне нужно было стать, по сути, другим человеком.
— Что ж. Видимо, я — белая ворона в своей стае, — отшутился я.
— Скорее уж, чёрная, — засмеялась Клавдия.
И вдруг, усевшись, принялась одеваться. Делала она это с какой-то невероятной скоростью, я ещё в первый раз поразился. Невольно вспомнил тогда, как перебирал визитные карточки дед.
На мой вопрос Клавдия пояснила, что целитель — профессия беспокойная. Её нередко будят по ночам, умоляя срочно бежать на помощь. Пришлось, в числе прочих, усилить навык одевания магией. Так поступают многие белые маги, чёрным подобные вещи неподвластны.
Я приподнял брови:
— Уже уходишь? Ты ведь говорила, что у нас есть время.
— Ситуация изменилась, — непонятно ответила Клавдия.
Подошла к шкафчику с медикаментами. Так же быстро, как одевалась, перебрав пузырьки, выбрала один — наполненный ядовито-жёлтой жидкостью. Показала его мне:
— Ты знаешь, что это?
— Нет.
— Это эликсир, усиливающий способность к исцелению. Очень сильный препарат. С не менее сильным побочным эффектом, увы… Я редко им пользуюсь. Но иногда приходится, — и Клавдия вытащила из склянки пробку.
— Что ещё за побочный эффект? — нахмурился я.
Клавдия потупилась.
— Ох, да ерунда… Большей частью, полагаю, всё это вообще пустые домыслы…
— Что за эффект? — Я приподнялся.
— Ну… Пару дней мне придётся полежать без сил. И поговаривают ещё, что эликсир якобы сокращает жизнь… Хотя никаких подтверждений этому нет. Судьбы наши, как известно — в руках Господа. В общем, ерунда, — и Клавдия поднесла пузырёк ко рту.
В следующее мгновение её фигуру окутало свечение.
Глава 14
Весь цвет российского общества
Клавдия застыла — в своём белом халатике похожая на статую, вокруг которой танцевали электрические разряды. Я одним движением оказался рядом с ней. И лишь после этого произнес:
— Не смей.
Клавдия попыталась сопротивляться — я почувствовал это. В глазах вспыхнул гнев — баронесса Вербицкая не привыкла к тому, что у кого-то хватает наглости ей перечить. Рука, держащая пузырек, дрогнула.
Я усилил давление. Повторил:
— Не смей!
Клавдия рванулась изо всех сил. Она не собиралась сдаваться. Я — тем более. Я не позволял ей вырваться.
Свечение, окутавшее девушку, заискрилось. Между нами вспыхнула молния. Одна, другая — каждая новая всё ярче.
«Отпусти меня!» — требовали гневные глаза Клавдии.
«И не подумаю», — так же безмолвно отвечал я.
В глазах Клавдии разгорался гнев. Давление усиливалось. Я невольно вспомнил фразу, оброненную как-то Платоном: «Клавдия Вербицкая — очень сильный маг. Сильнейший из своего рода».
Что ж, посмотрим. Я, по словам деда — тоже сильнейший из своего рода… Глупая девчонка! «Судьбы — в руках Господа», ишь! Фаталистка нашлась.
Следующим призывом я собрал всё, на что был способен. Надавил со всей мощью. И защита Клавдии дрогнула. Пальцы разжали пузырек. Он упал на пол, взорвавшись стеклянными брызгами.
Клавдия покачнулась. Я бросился к ней. Подхватил, не позволив упасть. Взял на руки и отнёс на тахту.
Слова подбирал с трудом. Обычно в подобных ситуациях не тратил время на разговоры, рукоприкладство было методом куда более простым и надёжным. Но не перекидывать же представительницу древнего аристократического рода через колено, чтобы выпороть? Хотя именно это хотелось сделать больше всего.
— Если ещё раз позволишь себе что-то подобное, — сказал наконец я, — и разговаривать нам придётся по-другому. Что за детская выходка? — заглянул Клавдии в глаза.
А она вдруг улыбнулась. Медленно, с трудом проговорила:
— Ты… действительно… очень сильный… маг.
— Комплименты не помогут, — буркнул я. — Даже не пытайся.
