Проклятье! Ну не должен я был решать такие вопросы, не должен!
И тут две ладошки закрыли мне глаза.
— Надя, нашла время! — дёрнулся я.
— Не угадал!
Я резко развернулся и оказался лицом к лицу со смеющейся Клавдией. В приталенном длинном платье — вместо привычного белого халатика, в сверкающем колье и серьгах, с волосами, уложенными в высокую причёску, выглядела она просто изумительно.
— Ты как тут?.. — удивился я.
— Я — дворянка, Костя, — с улыбкой напомнила Клавдия. — И мой род тоже претендует на то, чтобы войти в ближний круг. Впрочем, я здесь не только поэтому. Меня пригласили отдельно, как общественного деятеля.
— Общественного… Ах да, клиника, — дошло до меня.
— Ну да, такая мелочь, как бесплатная магическая клиника для тех, кому не повезло родиться аристократами, — криво улыбнулась Клавдия.
— Прости, я не то хотел…
— Ничего страшного, я привыкла. А сейчас выйдет государь! Ты слышишь, как стихают разговоры? Чувствуешь поток его силы? Не можешь не чувствовать, это чувствуют все.
Она была права. Мне показалось, будто по залу пронёсся ветер, но ветра не было. Как будто электрическое поле, но и его не было. Кто-то задохнулся, кто-то негромко вскрикнул.
И вот он появился. Тот самый человек с портрета.
Его никто не сопровождал, не было никакой охраны, да он в ней и не нуждался. Его шаг был твёрд, и вокруг него незримо клубилась сила. Казалось, он может одним взглядом разрушить целый город.
Все онемели, склонились перед этим величием. Я тоже наклонился вместе со всеми. Стоявшая рядом Клавдия сделала что-то вроде книксена и замерла. Тем неожиданнее было услышать вдруг дерзкий в такой тишине её шёпот:
— Обрати внимание на его грудь.
Я обратил. И у меня язык присох к нёбу.
На груди императора, в золотой оправе, на золотой цепи висела крупная жемчужина. Одна половина её была белее снега, а другая — чернее, чем душа матереубийцы.
Когда император прошёл мимо меня, я покачнулся, но устоял. Казалось, его сила нащупала самого серьёзного противника в этом зале и просто пощупала. Возможно даже сам император этого не заметил.
— Видишь, — продолжала шептать Клавдия. — Император — одновременно белый и чёрный маг. Он не предвзят. И оба цвета в равной степени созидают его душу. Он не мыслит существования без одной из двух этих составляющих. Так что… есть не только два пути.
— Что ты имеешь в виду? — повернулся я к ней. — Что я…
— Ничего, Костя. Совершенно ничего. Это — просто светская беседа.
И Клавдия выпрямилась, поднялась во весь рост. Как и все остальные, мимо кого прошёл император. Напряжение спадало, люди начинали дышать. Я тоже выпрямился и посмотрел на императора, который, поднявшись к трону, повернулся и окинул собравшихся твёрдым взглядом.
— Рад приветствовать вас, друзья мои, — сказал он сильным низким голосом, который, будто огромный булыжник, прокатился по залу. — Сегодня я почувствовал здесь немалую силу. Надеюсь, состязание выйдет… интересным.
* * *
Правила отбора в ближний круг были не лишены оригинальной логики. Каждый род из круга выставлял своего лучшего мага. И каждый род, претендующий на возвышение, мог ответить тем же. Сегодня поединка ждали двенадцать чёрных магов, и, как следствие, двенадцать белых родов могли попытать счастья. Род Барятинских был в числе претендентов.
Красота заключалась в том, что маги, представляющие большинство в кругу, не могли спокойно почивать на лаврах. Теоретически, каждый год они могли вылететь в трубу все, и их место могли занять другие. Как мне объяснял дед, раньше всё само по себе приходило к балансу. Чёрных и белых магов оказывалось поровну. Иной год было на одного белого мага больше, другой — на одного чёрного. Всё это оказывало малозначительные воздействия на внутреннюю политику. Но в последний раз чёрные маги получили серьёзный перевес, а в этом ожидалось, что перевес достигнет вовсе немыслимых величин.
Поединки проводились здесь же, в центре огромного зала — дед назвал его парадным. Зрителей никак не отгораживали. Эх, видели бы это главы Концернов, с их параноидальной заботой о безопасности жителей «белых» секторов! В этом мире, как я заметил, к человеческой жизни в принципе относились попроще. Может, поэтому и жить было, в целом, интереснее. Вольготнее… По крайней мере, здесь мне не хотелось уйти в подполье и, с автоматом в руках, пускать под откос поезда.
— На испытание приглашаются, — провозгласил распорядитель, стоявший у подножия трона императора, — князь Иван Фёдорович Дашков, чёрный маг, ближний круг. Князь Пётр Николаевич Воронцов, белый маг.
Глава 16
Поединок
Дашкову было на глаз где-то под сорок. Он носил аккуратную бородку, придававшую его длинному бледному лицу что-то дьявольское. Судя по движениям, он не пренебрегал физическими упражнениями. На поясе у него висела сабля в золочёных ножнах и с такой же золочёной рукояткой.
Когда вышел Воронцов, я прикрыл глаза. Это был старик, лет восьмидесяти. И пусть на ногах он держался твёрдо, но я готов был поспорить, что утренний подъём с постели давался ему непросто. И пусть битва будет магической, но всё же… Недаром говорят: в здоровом теле — здоровый дух. А глядя на князя Воронцова, нельзя было не задаться риторическим вопросом: в чём там вообще душа держится…
У Воронцова тоже была сабля, тоже красиво отделанная, только не золотом, а — серебром.
— Старые представители родов выходят вместо молодых, — тихо сказал над самым моим ухом дед. — Если бы не ты, сегодня я бы вышел на это ристалище позора.
— Думаешь, Воронцов проиграет? — спросил я, хотя сам в этом не сомневался.
— А что ему ещё остаётся? Насколько я слышал, старый князь уже даже огонь зажигает с трудом.
Битва началась. Дашков не стал ждать от соперника первого хода. Он взмахнул рукой, и в ней появилась полупрозрачная сабля. Несколько быстрых движений, и перед ним завертелся чёрный вихрь. Теперь я отчётливо ощутил дуновение. Не только силу, но и движение воздуха, говорящее о том, что в этот раз всё — материально и способно нанести вред.
Сотворённый вихрь полетел к Воронцову. Старик был к этому, очевидно, готов. Он выбросил перед собой руку, и я понял, что он использовал Щит. Вихрь налетел на незримую преграду. Все — и я в том числе — ждали, что он исчезнет, рассыплется. Но вихрь распался на два вихря поменьше. Они с невероятной скоростью «обежали» Щит и зашли с флангов.
Воронцов растерялся. Он выставил руки в стороны и, видно, попытался создать два Щита. Но на это не хватило то ли сил, то ли времени. Оба вихря ударили одновременно и исчезли.
Короткий крик боли вырвался из груди старика, взлетел к высокому потолку и там истаял. Воронцов обессиленно рухнул на бок и так и остался, тяжело дыша. Дашков поклонился.
