— Мы оспорим результат поединка, — ледяным тоном произнёс Юсупов-старший.
— Поединок был безупречным, — отозвался император, не взглянув в его сторону. — Впрочем, если у вас есть охота тратить время и силы на бесполезную беготню с прошениями — извольте, не могу препятствовать. Однако победа совершилась у меня на глазах, и свидетельствовать в пользу господина Барятинского буду я сам.
— Белые маги не нападают первыми! — выкрикнул Юсупов-старший.
— Это не правило, а лишь негласная традиция, — возразил император. — Ваш сын не получил никаких повреждений… от своего противника.
— Позвольте мне сказать, — вмешался я.
Император посмотрел на меня и шевельнул пальцами правой руки, что я расценил как дозволение.
— Мне, как дворянину, неприятно, что моя победа подверглась сомнению. Поэтому, с позволения вашего величества, я бы хотел доказать, что победил по праву.
— И как бы вы хотели это сделать? — заинтересовался император.
Я резко развернулся на каблуках, и мой взгляд выхватил в толпе вздрогнувшего человека.
— Я предлагаю князю Дашкову поединок за место в ближнем кругу. И на этот раз за ним будет право первого удара.
Дашков, побледнев пуще прежнего, приоткрыл рот. Император же обдумал всё молниеносно.
— Что ж, намерение благородное, однако предложение дерзкое, — обронил он. — Сделаем так. Я разрешаю провести второй поединок на следующих условиях. Если вы, князь Барятинский, побеждаете — сегодня два места отходит белым магам. Если проигрываете — я лишаю вас и предыдущей победы. Каждое действие имеет свои последствия. И каждое слово, произнесённое дворянином, влечёт за собой ответственность. Князь Дашков, ответ за вами. Примете ли вы такие условия?
Я заметил, как Дашков метнул быстрый взгляд в сторону Юсупова-старшего и готов был поклясться, что тот кивнул.
— Принимаю! — объявил Дашков и вышел на середину зала.
* * *
Пылающий взгляд деда я чувствовал даже спиной, не было нужды оборачиваться. Вполне понимал старика. Он не то что вплотную подошёл к тому, чтобы вернуть своему роду былое могущество. Он его вернул! Способом, абсолютно немыслимым, поправ все законы и постановления. Он победил вопреки всему! И вдруг я поставил всё завоёванное на кон, по совершенно непонятным причинам. То есть, непонятным — ему.
Сам я прекрасно отдавал себе отчёт в том, что делаю. Дашков был не просто чёрным магом, он был выдающейся скотиной. Эта его фразочка про богадельню после победы… Победители так себя не ведут. А если ведут — значит, победы они не заслужили.
Короче говоря, объяснения деда о балансе в государстве Российском не прошли мимо моих ушей. Я всё прекрасно усвоил. И с моей точки зрения, такие зацикленные на себе скоты, как Дашков, не должны состоять в ближнем кругу.
Мы в императорском дворце, решаем судьбы страны. И неподходящие кадры нужно гнать из ближнего круга поганой метлой. Кроме того, такое поведение, если не ошибаюсь, в принципе неприемлемо для аристократа.
Распорядитель объявил начало боя. Дашков, едва отзвучали последние слова, взмахнул саблей, и на меня полетел уже знакомый чёрный вихрь. Только теперь княже, вероятно, рассердился: по вихрю пробегали молнии.
Я сделал шаг навстречу вихрю, взмахнул цепью. Вихрь я даже не задел. Хватило одного движения, чтобы второй акт драмы явил себя во всей красе. Вихрь разделился на четыре поменьше, которые разлетелись по сторонам и попытались атаковать меня одновременно с четырёх сторон. Гнусную ухмылочку Дашкова я не видел, но представил себе весьма отчётливо.
Посмотрим, во что она превратится через пару секунд. Я взмахнул цепью вовсе не для того, чтобы ударить вихрь. Только идиоты, насмотревшиеся боевиков, штампуемых Концернами, полагают, будто в сражении враги лупят друг друга по оружию. Нет. Бьют всегда только в плоть.
Конец цепи взлетел под самый потолок, где беззвучно и быстро обвился вокруг металлического остова огромной люстры. Я прыгнул, и цепь, подчиняясь моей воле, укоротилась.
Я пронёсся над сбитыми с толку вихрями, будто на качелях. Пролетел над головой оторопевшего Дашкова и отдал мысленный приказ. Цепь соскользнула с люстры, я мягко приземлился на ноги за спиной Дашкова.
— Нет! — ошарашенно завизжал тот, вскинув руки. Попятился, наткнулся спиной на меня.
Он ничего не успел предпринять. Вихри, несущиеся за мной, один за другим врезались в него. Четыре раза вздрогнуло его тело, после чего замерло. Дашков стоял, опираясь на меня, секунд пять — и упал. Я подхватил его, стараясь вести себя подчёркнуто вежливо и предупредительно. Уложил на пол так, чтобы князь не дай Господи не ушиб себе затылок.
— Князь Барятинский победил, — бесстрастно прокомментировал ситуацию распорядитель. — Согласно решению Государя, род Барятинских получает два места в ближнем кругу.
От аплодисментов, казалось, вот-вот расколется фундамент дворца. Я думал, что оглохну. В этом безумии тонул яростный вопль Юсупова-старшего:
— Это неслыханно! Я этого так не оставлю, это против всех…
Император пришёл в совершеннейший восторг, он даже встал с трона. Вряд ли настолько симпатизировал белым магам, скорее уж просто понравилось шоу.
Я поклонился ему и поспешил присоединиться к своим. Там меня немедленно обняла Надя, провизжав на ухо, что ничего прекраснее она в жизни не видела. Нина тоже подарила мне объятие, но была более сдержанна. Мне показалось, что она выглядит усталой.
Дед пожал мне руку и ничего не сказал, только покачал головой. Он то и дело вытирал платком лоб. Подозреваю, что моё выступление стоило ему пары лет жизни. Я ощутил запоздалый укол совести.
Вот почему в прошлой жизни я не связывал себя семьёй! Наверное, здесь придётся пересмотреть свои привычки.
Оставшаяся часть испытаний благодаря мне уже не привлекала особого внимания. По залу гуляли шепотки, на меня поглядывали, переговаривались.
— Костя, — сказал мне на ухо дед, — ты, надеюсь, сознаёшь, что сегодня положил конец своей спокойной жизни? Ты теперь — самый популярный человек во всём Петербурге.
— Но ведь не из-за причёски, — напомнил я ему давний разговор.
— Нет, не из-за причёски, — вздохнул дед. — Однако ты, боюсь, не понимаешь всей серьёзности. Уже завтра тебя завалят приглашениями. В каждом доме захотят принять такую известную персону. И скажу сразу: нельзя будет отказаться от всех приглашений. Свет живёт по своим правилам, и поворачиваться к нему спиной…
— Григорий Михайлович, — укоризненно перебил я его, — отчего бы вам просто не порадоваться немного?
— Пора… что, прости? — нахмурился дед.
— Барятинские получили сегодня два места в ближнем кругу, — напомнил я. — Если не ошибаюсь, это в два раза больше, чем ты мечтал! Там, откуда я родом, такой результат сочли бы отличным.
