Кстати, насчёт Сан Саныча. Он ведь у нас тоже почти бессребреник…
«Бессребреник» — потому что сами по себе деньги и власть ему сто лет не упали, а «почти» — потому что, уверен, от славы и почестей не откажется. Но всё-таки главный его мотив (и это вполне очевидно) — не возвыситься, а отомстить. Или, скорее, восстановить справедливость и воздать всем по делам их.
То же самое, полагаю, ведёт и Кузьму, а до вчерашнего дня вело и его приятеля Фрола.
Эх! Жалко парня. Мог бы стать отличным бойцом, а так… Хотя почему мог бы? Он и стал им. Вчера. Когда, наплевав на страх, один пошёл против целой толпы и, что удивительно, победил. Увы, ценой собственной жизни.
Почему он так поступил? Зачем бросился в гущу врагов, зная, что в этом бою выжить практически невозможно? Просто на кураже, чтобы показать свою удаль? Вряд ли. Дело, наверно, в другом. Они с Кузьмой, оба — сироты, оба потеряли родителей, вместе бежали из охваченного эпидемией Малино, вместе учились жить, а, может, и выживать, опираясь только на собственные силы да на плечо друга. Думаю, весь мир им казался враждебным, отсюда и все их метания из стороны в сторону, попытка завербоваться в нукеры, последующее дезертирство, стремление вечно быть не как все, бравирование собственным раздолбайством. Они боялись окружающего их мира, боролись с ним как могли и в то же время страстно желали стать его частью. Первый шаг к выходу из тупика, в который они сами себя и загнали, парни сделали, когда приняли в свою компанию Филимона. Пусть тот и оказался таким же, как и они, непутевым, но три, в любом случае, больше двух, и, значит, их собственный мир расширился миром нового друга. Вторым шагом стало противостояние с Джавдетом. Даже опытному и сильному трудно на такое решиться. А тут фактически два пацана, пусть «без царя в голове», но зато — с обострённым чувством, что справедливо, а чего лучше и не касаться.
Видимо, из-за этого чувства, не всегда понятного окружающим, Лейка и предложила взять их в отряд, а я ей просто поверил, поняв, что поступил правильно, только сейчас, когда Фрола не стало.
Не знаю. Возможно, мои рассуждения не стоят и ломаного гроша, возможно, всё, что я себе напридумывал — просто плод больного воображения, а на самом деле ничего этого нет и никогда не было, но — чёрт побери! — как же хотелось верить, что в Карухтан мы идём не за богатством и властью, а ради чего-то большего, ради чего только и стоит жить…
Впервые за всё время пребывания в Рингароле я вдруг почувствовал, что и вправду готов принять этот мир, стать его частью, врасти корнями, драться за его будущее и настоящее. Не важно, с кем, главное — за что. Только сейчас я вдруг отчетливо понял, чего мне до сих пор не хватало…
К опушке мы вышли, когда уже совсем рассвело.
— Ждут, — процедил сквозь зубы Чекан, указав на петляющую вдоль леса дорогу.
Присмотрелся.
Видимость сквозь кустарник была не ахти.
— Двоих вижу… Ага, третий…
— Пятеро. Двое в канавке заныкались.
Кивнул.
В высокой траве на обочине кто-то и впрямь копошился.
— Действуем, как договаривались, милорд?
— Да. Всё по плану. На станции в десять тридцать. Дальше можете не торопиться, встречаемся на развилке за Кару-Акбаром.
— Понял, милорд. Десять тридцать, развилка…
Шуршание веток стихло. Я остался один.
Взглянул на часы.
Восемь ноль пять.
До поселка около четырёх километров, до перекрёстка дорог ещё шесть.
Даже если затея не выгорит, к точке встречи выйду минут на пятнадцать раньше контрольного срока. Всё сходится. Пора начинать.
Тщательно проверил наведенный на себя морок, поднялся, обогнул кустики и, мысленно перекрестившись, вышел из-за деревьев.
Иллюзия действовала. Находящиеся на дороге нукеры не обратили на меня никакого внимания. Теперь следовало просто пройти мимо них, не нарушив собственную волшбу: невидимость невидимостью, но следы-то я оставляю — увидят, мечами помашут, магия в два счета слетит.
Полсотни метров от леса до ближней обочины преодолевал почти две минуты. Выбирал место в траве, где она «ниже и жиже», делал шаг, замирал, прислушивался, осматривался, опять выбирал… Непростое это занятие — в гости к нукерам ходить…
Облегченно выдохнул только тогда, когда нога ступила на щебеночную отсыпку. Выдохнул и чуть себя не обматерил. Забыл, дурень, что мелкий камень шуршит громче всякой травы.
— Салман! Что там? — донеслось с другой стороны дороги.
Нукер, стоящий шагах двадцати от меня, обернулся, вытянул меч и принялся «сканировать» местность.
— Наверное, суслик какой-нибудь, — неуверенно предположил он секунд через десять.
— Ты его видишь? — снова поинтересовались из-за обочины.
— Нет.
— И я не вижу, — вздохнул невидимый собеседник.
— А он есть, — вступил в разговор ещё один голос (и тоже из-за обочины), после чего оба прячущихся в засаде довольно заржали.
— Да ну вас! — явно обидевшийся Салман бросил клинок в ножны, сплюнул с досадой и вновь повернулся к лесу.
Я осторожно убрал ногу с отсыпки.
«Фух… Пронесло, блин…»
Дальше действовал уже аккуратнее.
Нашёл «нескрипучее» место, выбрался на дорогу и буквально на цыпочках прокралсямимо Салмана и тех двоих, что в канаве. На этот раз всё прошло гладко. Никто ничего не заметил. Пыли на проезжей части было немного, поэтому и следов практически не оставил.
Следующих кожаных преодолел ещё проще. Этой парочке, видимо, ходить уже надоело. Резонно решив, что ноги у них не казённые, оба сошли с дороги, уселись в траву и, лениво переговариваясь, принялись высматривать злоумышленников с нового, более «удобного» ракурса. Назад они, естественно, не оглядывались. Внимание было обращено только на лес, чем я, собственно, и воспользовался — спокойно прошёл за их спинами по дальнему краю грунтовки…
Спустя ещё сотню метров дорога повернула на север, я повернул вместе с ней, и уже черездесять минут бОльшая часть вражьих кордонов осталась далеко позади.
Идти стало легче, идти стало веселей.
На всём пути до Кару-Акбара лишь однажды мимо меня протарахтел самобег, и пришлось на какое-то время застыть у обочины, пропуская спешащих к лесу нукеров. Меня, укрытого магическим пологом, они не заметили, как не заметили и пятеро стражников, караулящих въезд в посёлок. Двое из них азартно резались в какую-то напоминающую нарды игру (не понимаю, зачем так остервенело швырять кости на доску и орать после каждого хода?), остальные не менее азартно «болели».
Отвлечь их от увлекательного занятия мог, наверное, только глобальный армагеддон. Даже головы не повернули на скрип качнувшейся вверх-вниз жердины — я задел её рюкзаком, когда подныривал под местный аналог шлагбаума.
