— Не глупи! Никто тебе ничего не сделает, — поморщился бывший доцент. — И вообще, не хочешь — не надо. А машинку могу и я крутануть. Руку тебе протяну, ты возьмёшься, будет, вроде как сам кнопку жмёшь.
— Это можно, — немного подумав, согласился Кузьма. — Только пусть они отойдут, а то мало ли что, — он указал на меня и Чекана.
Мы с воином переглянулись.
О планах Сан Саныча я уже догадался и мысленно их одобрил. Если магическое оборудование включается электроразрядом, то и выключается оно, скорее всего, так же. Подаём на приборы ещё один импульс и всё «обнуляется». Ключ и браслет недоступны, дверь к дракону отсутствует, заложник не требуется. Одним выстрелом убиваем двух зайцев. Нейтрализуем предателя и спасаем Ларису. Что дальше, решаем позднее, только уже не с бухты-барахты, а с учетом полученного опыта. Кнопка «reload» в чистом виде… Словом, Гиляй — «это голова, ему пальца в рот не клади. Я лично свой палец не положил бы…»
Еле заметно киваю Чекану. Мол, делай, что говорят.
Хэм отступает на пару шагов. Я — тоже.
Внимательно следим за Сан Санычем. Тот крутит ручку машинки. Контрольная лампа горит. Всё в порядке. Конденсатор заряжен, осталось лишь кнопку нажать.
— Руку давай, — мудрец поворачивается к Кузьме.
Тот с явной опаской протягивает Гиляю левую длань.
Правая у предателя напряжена так, что хрен оторвешь от браслета. Но это не страшно. Против магии — хоть напрягайся, хоть не напрягайся — особо не забалуешь. В лучшем случае останешься без руки. В худшем — пожалеешь, что сразу не помер.
— Ну что? Готов?
— Готов, — выдыхает рыжий.
— Тогда… держи руку крепче.
Чёрт! Да что он творит-то! Ведь это же…
Перед тем, как втопить «красную кнопку», Сан Саныч делает ещё кое-что.
Мгновение уходит на то, чтобы выдернуть провод из стенового разъема. Второе, чтобы прижать ладонью контакт. И только затем — «взрыв».
Цепь замыкается.
От мощного электроразряда обоих — и мудреца, и предателя — выгибает дугой. Расцепить их почти невозможно. Ну, разве что…
Чекан опережает меня на доли секунды. Свистит разрываемый клинком воздух.
Располовиненная тушка Кузьмы рушится на пол. Следом падает и Сан Саныч. Его аура едва теплится.
Бросаюсь к нише с браслетом. Тащу его на свободу. Нервно оглядываюсь на Лейку и часы над её головой.
Тонкая струйка песка распадается в пыль.
В верхней колбе уже ничего не осталось.
Артефакт у меня, но…
Поздно?
Нет.
Словно в замедленной съёмке вижу, как окаменевший «янтарь» превращается вновь в смолу, и она начинает стекать из ниши-тюрьмы, освобождая удерживаемую там заложницу. В реальности этот процесс занимает секунды, но мне он кажется едва ли не бесконечным. Ждать — это действительно мука. Особенно, если до сих пор не уверен, что всё закончится хорошо…
Глаза Лейки открываются неожиданно.
Я даже обрадоваться не успеваю.
Девушка вдруг отталкивается от стены, бросается к лежащему на полу мудрецу и падает перед ним на колени.
— Отец!
От рвущего душу крика закладывает в ушах.
Трясу головой и оторопело гляжу на Ларису.
Болван! Идиот! Как же я раньше не догадался?! Это же так просто и так очевидно.
И то, что она действительно его дочь. И то, что часы над нишей — обманка. И что Гиляй и не думал ничего «обнулять». И что браслет власти не требовалось ни на кого обменивать, а требовалось только инициировать, как положено.
Двенадцать его собратьев стали полноценными магическими артефактами лишь тогда, когда получили от своих первых владельцев дань кровью и силой. Силой убитых драконов и кровью всех тех, кто с ними сражался. Жертвы и палачи, трусы и храбрецы, предатели и герои… друзья… недруги… Вот для чего нужны были в нашем отряде Фрол и Кузьма. Один оказался героем, другой предателем. Две стороны одной медали. Две ипостаси браслета. Суть любой власти. Сегодня подвиг, завтра злодейство. Правильно только то, что ведёт на вершину. А зло и добро — это всего лишь слова, философские категории, которые можно принять, а можно отринуть, в зависимости от целей властителя и выгоды государства. Жестоко? Да. Но ведь и Бэз не был ни праведником, ни святым. Знал, что случится, и просто запрограммировал ситуацию. Ошибся в одном. Фрол совершил свой подвиг раньше, чем нужно. Поэтому его заменил Гиляй.
Аура мудреца уже не светилась. Последние сполохи втянулись в браслет, смешавшись с такими же, но полученными от Кузьмы. Теперь артефакт выглядел как «моя прелесссть» из толкиеновской трилогии, только пошире и без каких-либо надписей на ободке. И надевать его требовалось не на палец, а на запястье.
— Умер, — негромко проговорил Чекан, опускаясь на одно колено рядом с Ларисой. — Он был… моим другом…
Воин неожиданно замолчал, потом отвернулся и начал тереть пальцем глаз… Типа, соринка попала…
Лейке стесняться было некого. Закрыв руками лицо, она тихо рыдала над умершим. Её плечи тряслись. Голова опускалась всё ниже и ниже.
Что ей сказать? Что сделать? Воскрешать мёртвых не умели даже драконы. Даже великие волшебники древности…
Мелькнувшая в голове мысль казалась бредовой, но я не мог не попробовать.
Подошёл к лежащему телу, вытащил из кармана «слюдяную» монетку и аккуратно положил её на грудь Сан Саныча. Я теперь точно знал, кому предназначалась вторая такая же, как знал и помнил, что говорила Лариса о своей матери и тех ведьмах, которые останавливали магическую лихорадку, а потом уходили в небытие. Не умирали, нет, а именно уходили, как Рина, Ула, Ния и Рита, мать Лейки, оставаясь «в каждой травинке, каждой песчинке, капле дождя, дуновении ветра, принимая в себя весь мир и растворяясь в нем без остатка».
Секунд пять ничего не происходило, я даже начал думать, что зря надеялся, но, к счастью, ошибся. Видимый только в магическом зрении, астральный отпечаток монетки вдруг засверкал, а затем к нему отовсюду, от стен, от мозаики на полу, от каменного потолка, светильников, ниш, приборов, потянулись разноцветные «ниточки силы». Зелёные, оранжевые, красные, синие, фиолетовые. Они сплетались и расплетались, сворачивались в колечки и распрямлялись струной, вспыхивали ярким огнем и становились едва заметными. В какой-то момент мне вдруг почудилось, что около магоскопа нити рассыпались искрами и сложились в раскинувшую руки фигуру женщины. Точь-в-точь, как Лариса в ночь перед переправой через Чаргай… Увы, стоило мне только моргнуть, видение сразу исчезло. Видно, и вправду… почудилось…
Миг, когда Сан Саныч открыл глаза, я пропустил. Следил, в основном, за аурой, как она формируется и растёт, переливаясь всеми цветами радуги… Странно. Раньше она была чуть другой, хотя и очень похожей. Такую, какая сейчас, я видел только у… магов?..
