Курс пока удавалось выдерживать. Гребцы вполне справлялись с течением, обе лодки шли по правому краю защитного коридора. Хотя та, в которой на вёслах сидел Кузьма, мало-помалу всё же смещалась вглубь призрачной полосы. Метр за метром, гребок за гребком, словно рыжему попросту не хватало сил поддерживать заданный темп и в то же время оставаться строго в кильватере.
Вскоре это почувствовал и Чекан. Взмахи вёсел стали чуть реже, скорость нашего судна снизилась. Вторая лодка начала понемногу выравнивать ход, дистанция уменьшилась до относительно комфортных десяти-двенадцати метров. Если бы не шум волн и постепенно усиливающийся ветер, мы даже могли бы переговариваться, не повышая голос до крика.
«Надо было баркас какой-нибудь взять или ботик. Чтобы всем вместе, в одной посудине…»
Мысль показалась мне здравой, но запоздалой. Раньше стоило думать-соображать, ещё когда лодки искали. Там вроде были такие… здоровые, с мачтами…
— Мыс проходим, — не переставая работать вёслами, крикнул Чекан. — Сейчас начнётся.
Что начнётся, я понял, когда посмотрел направо.
Выше по течению и вправду имелся мыс. Гораздо длиннее того, с которого мы отчаливали. Покрытый лесом, обрывистый, он как бы врезался в реку, разделяя её на две части: спокойную заводь и рвущуюся к морю стремнину.
Сейчас, как сказали бы моряки, этот мыс находился у нас на траверзе.
Из-под защиты природного волнолома мы вышли — я специально считал — через двенадцать гребков. И выглядело это не так лихо, как в песне: из-за острова на стрежень, на расписных челнах, весёлые и хмельные. Хорошо хоть, морской болезнью я никогда не страдал, а то вывернуло бы наизнанку, как пить дать.
Ветер, вырвавшийся из-за полоски земли на речной простор, внезапно завыл-застонал, ровная рябь волн словно по волшебству превратилась в накатывающиеся один за другим водяные валы, бьющие в борт, раскачивающие жалобно скрипящую лодку, желающие или перевернуть её днищем вверх, или, что более вероятно, просто разнести на дощечки.
Сан Саныч, навалившись всем телом на рулевое весло, отчаянно пытался выправить наше судёнышко. Привстав с кормовой банки, он что-то орал, но я его совершенно не слышал. Моё внимание было приковано к несущей нас бурной стихии. Поверхность реки беспрерывно меняла цвет, становясь то светлой, то тёмной. Ряды волн бороздили мутную воду, а та вертелась кругами, обхватывала нашу утлую лодочку со всех сторон, бросала её то влево, то вправо, то вверх, то вниз, мотала как щепку, заставляя испытывать дикий, почти непреодолимый ужас, поднимающийся из самых глубин объятой страхом души. Брызги, взметающиеся от ударов вёсел, летели прямо в глаза, и не было сил, чтобы заставить себя отвернуться от них…
— Воздух! Воздух! Ветер! — до меня наконец дошел смысл того, что кричал Гиляй.
Выражение лица бывшего преподавателя магии казалось каким-то зверским. Полное ощущение, что ему сейчас очень хотелось врезать мне по башке тяжёлым веслом.
Желание абсолютно правильное. У меня ведь и в самом деле вылетело из головы всё, чему научился здесь в Рингароле. Забыл, что я маг и что воздух — моя основная специализация, что именно с ним у меня колдуется лучше всего.
Хорошо наколдовалось и в этот раз. Не прошло и пяти секунд, как в радиусе нескольких метров от лодки ветер вдруг перестал завывать, а волны разгладились до состояния крупной ряби.
Сан Саныч поднял вверх большой палец, Чекан одобрительно мотнул головой и начал грести с удвоенной силой.
Во второй лодке тоже управились со стихией. Водному магу с водой разобраться проще, чем с воздухом, поэтому получилось так, что я гасил ветер, Лариса — волны, а вместе мы… М-да, прямо как у Стругацких: волны гасят ветер и всё такое. Фраза, конечно, красивая, но до сегодняшнего дня я как-то не понимал её смысла. Чтобы понять, потребовалось самому по уши вляпаться в «приключения», да так, что стыдно теперь — испугался, как маленький…
Следующие две минуты прошли относительно спокойно. Чекан и Кузьма гребли, Фрол и Гиляй рулили, мы с Лейкой магичили. Ветер и волны бились о колдовскую защиту, но справиться с ней не могли. А вот течение, увы, никуда не делось. Несмотря на прикладываемые усилия, нас всё же сносило к мосту. Сносило терпимо — если сумеем сохранить скорость, переправу закончим внутри коридора. Надежды на это имелись, и неплохие. Оба гребца шуровали вёслами с неутомимостью роботов. Энергетическую накачку я проводил каждые тридцать секунд. На Чекана уходило совсем немного (он ближе и сам по себе мужик здоровый), бОльшая часть — что поделать — доставалась Кузьме. Ведь чем до «объекта» дальше, тем сложнее его «мотивировать». Почти как в физике: сила воздействия обратно пропорциональна квадрату расстояния.
Сокращать дистанцию между лодками мне пока не хотелось. Боялся сбить магические настройки. В нашей с Лейкой общей волшбе установился некий баланс. Вода и воздух уравновешивали друг друга, и любое относительное перемещение «источников магии», то есть нас самих, могло привести к потере устойчивости. В чём бы эта потеря выразилась, сказать сложно, но лучше бы точно не стало. Да и вообще: работает — не трогай. Святое правило любого профессионала, хоть мага, хоть программиста, хоть сексопатолога. Жаль только, всегда находятся трикстеры, которые это правило нарушают. Нашлись они и сейчас. Правда, не мы, а…
Откуда-то справа послышался громкий всплеск.
Я резко повернул голову. Среди волн что-то мелькнуло. Что-то блестящее, гибкое, покрытое чешуей.
«Брр! Ихтиандр что ли?»
Шутка оказалась не очень удачной. Хорошо, что не произнёс её вслух — подумали бы, что издеваюсь.
— Драконы! — заорали с соседней лодки.
— Водяные! — едва не выпустив кормовое весло, завопил Сан Саныч.
«Так водяные или драконы?»
Ответ на этот вопрос я получил через пару мгновений.
Раздался ещё один всплеск, и в ту же секунду накатывающиеся на защитную «плёнку» валы словно пронзило снарядом. Длинное серебристое тело, похожее на змеиное, только гораздо толще, одну за другой пробило череду волн и с шумом рухнуло в воду внутри очерченного магией круга. Спустя миг над речной поверхностью появилась страшная пасть, усеянная острыми, как иглы, зубами. Будто заворожённый, смотрел я на скользящего к нашей лодке водяного дракона. Он не был похож ни на привычных по детским сказкам «русских» Горынычей, ни на драконов Европы со «стрелками» на хвостах. Этот выглядел точь-в-точь как на глянцевых календарях с азиатскими гороскопами. Абсолютно чуждый и до того безобразный, что в своём идеальном уродстве казался почти обаятельным. Взгляд он, по крайней мере, притягивал так, что не оторвешься…
От наваждения я отошёл, когда лодку сотряс сильный удар. Её подбросило над водой едва ли не на полметра. Как только днище не треснуло? Ещё немного и нас вытряхнуло бы за борт, как кутят из мешка.
Хреново чувствовать себя абсолютно беспомощным, но ещё хреновее — знать, что сам же в этом и виноват.
