"Мне просто не повезло", — Горько вздохнул он, глядя, как заносит руку для удара ближайший к нему демон.
Кань уже не мог убежать, даже если бы захотел. Ноги налились свинцом, не позволяя сделать ни шагу, горло сдавило, а на плечи опустилась такая тяжесть, что мальчик с трудом удержался на ногах.
"Неужели коварное бессилие от корня, как предупреждал отец? А, какая теперь разница…". Он закрыл глаза, напряженно ожидая свиста разрезаемого воздуха и ослепительной боли. Секунда, другая, третья.
Юный воин недоуменно открыл глаза. Он знал, что за это время до него добрались бы все четыре твари. Однако они просто проигнорировали легкую добычу. Или нашли себе более подходящую цель.
Кань осторожно открыл глаза, ожидая увидеть перед собой оскаленные морды демонов. Он все еще оставался жив, и все еще не понимал — почему.
"Может быть я уже умер? Или я не почувствовал боли, потому что мне перебили хребет? Отец рассказывал о такой женщине…" — С отстраненным интересом подумал он.
Однако никаких ран на своем теле юный воин так и не обнаружил. Как не обнаружил и напавших на него монстров. Впереди вообще не осталось никого — лишь сочащаяся кровью земля, мертвые тела, и окутывающая все молочно-белая дымка. Вобщем, все то же, что и пару секунд назад, но без убивающих его соратников чудовищ.
Мальчик удивленно моргнул, и, наконец, догадался оглядеться по сторонам. Ожидаемо, все напавшие на него ранее твари вовсе не испарились. Наоборот, стояли буквально в нескольких шагах от распростертого на плитах пращника. Однако на тринадцатилетнего мальчишку они обращали не больше внимания, чем на туман или камень под ногами.
Вместо пожирания его печени, сразу пять или шесть монстров повернулось к нему спиной, и теперь стояло плечом к плечу, образуя неровный полукруг. Демоны двигались, махали руками, что-то выли. Кань поморщился и поднялся на четвереньки, изо всех сил борясь с тошнотой. На тело своего брата на расстоянии вытянутой руки он демонстративно не смотрел. У него еще будет время его оплакать, а пока надо попытаться выжить самому и спасти остальных.
"Хотя бы отца и друга", — Мелькнула очередная страшная, почти предательская мысль, но Каню сейчас было плевать на мораль. Отец говорил, что человека можно узнать по трем бедам: как он помогает со своей, чужой и родственной. И теперь Кань отстраненно думал, что провалил, как минимум, две из них.
Юный воин кое-как поднялся на четвереньки, попытался разглядеть хоть что-нибудь за спинами скучившихся хорнов. Совершенно ничего не смог увидеть, однако вскоре эта проблема отпала сама собой. Вместе с тремя разрубленными напополам телами. А мальчик тут же понял, что, вернее, кто является тому причиной.
— Это — все, на что вы способны? Жалкие отродья Геенны! — Холодный, расчетливый голос. Злая, острая как бритва аура.
Воин, стоящий рядом с огромными тушами монстров, подавлял одним своим видом. Не слишком высокий, совсем не мускулистый или грозный, он, тем не менее, совершенно не терялся на фоне массивных врагов. Выглядел невероятно опасным противником даже на фоне демонов. Что-то темное и неприятное, как забравшаяся под настил многоножка, ощущалось в лице, позе, взгляде больших черных глаз гвардейца. И аура.
Ощущение силы, исходившее от этого бойца, буквально придавило Каня к земле, заставило опуститься сначала на колени, а потом и вовсе распластаться по мерзлой почве. Впрочем, демонам рядом с воином было еще хуже. Потому что вся эта агрессия оказалась направлена именно на них.
С трудом подняв голову, он наблюдал, как противники, которых не смог сдержать до конца весь его отряд без страшных алхимических зелий, которые один на один были сильнее любого из новобранцев, которых опасался даже Акургаль — замертво падают от одного присутствия неизвестного мечника.
Ксин досадливо поморщился, бросил быстрый взгляд на четыре багровых тела хорнов. На трупах монстров не было никаких следов ранений — лишь замершее сердце, спрятанное внутри багровой туши. Твари слишком близко подошли к нему, в своем невежестве считая, что имеют шансы на победу. А потом просто приняли на себя всю мощь его Ки. И, разумеется, умерли. Глупо, бесславно. Как животные, коими и являлись на самом деле, что бы не говорили некоторые мудрецы.
Он бросил взгляд на три располовиненных тела. Первое убийство демонов было для него чем-то вроде традиции. Вступавший в бой воин Императора окроплял свой меч во славу Его. Вообще, для соблюдения ритуала хватало и одной жертвы, но защитник крепости решил не привередничать — можешь одним ударом убить сразу троих? Сделай это! Император будет доволен и так, и так.
Но это касалось только первой крови. Остальные же противники Ксина являлись просто мясом, подлежащим уничтожению. Рутинной работой, которую время от времени приходится выполнять и самым талантливым бойцам. Что ж, приказы не обсуждают, а из этих полудохлых оборванцев со временем может вырасти что-то путное. Потому что так считает их военачальник, а командование ошибаться не может.
"Правда, он считает так в случае каждого мусора, который прибывает сюда пачкать стены древнего форта своей гнилой кровью. Хотя именно сейчас я все же склонен согласиться со старым бездельником", — Мечник скользнул взглядом по телу мальчишки, который и выцарапал для остального сброда победу.
"Кто бы мог подумать, что самый худший отряд, отребья среди отребьев, не просто смогут сдержать племя, так еще и уничтожат батыра, пусть молодого и глупого. Да, бастард рода Лань знает как держать меч, а их десятник живучее мха на здешних стенах, но этого мало. Фармацевт? Бездарность, к тому же Молчащий. Просто так он помогать не будет.
Нужно звено, раствор, объеденяющий всю эту груду щебня в подобие каменной кладки. Такие появляются, но через пару-тройку месяцев совместной работы. А здесь в первую же волну… Кто же ты такой, Саргон? Впрочем, успею еще присмотреться, если мальчишка не помрет. Надо будет намекнуть старому Шенгу, чтобы в этот раз воровал не больше половины. И так слишком много погибших, ни к чему их плодить из-за нехватки бросовой мази. А за оборванца с его шаром на палке попрошу лично. Что ж, в этот раз мое кураторство обещает быть куда интереснее. Жаль, что работу это никак не отменяет".
И Ксин, в очередной раз раздраженно поморщившись, приступил к выполнению приказа.
— Стиль утренней свежести! Отражения лезвий в жемчужной росе!
Незнакомец произнес название своего боевого искусства лишь один раз, но Кань запомнил эту фразу на всю свою жизнь. Низкие, вибрирующие нотки голоса вогнали новобранца в трепет, а последовавший за словами разгром врагов — поселил в душе бывшего жителя трущоб робость пополам с горячим желанием сделать также, достичь такого же мастерства.
Нет, Кань и раньше восхищался изученными приемами: и Камей, и отец с братом, и Акургаль, и даже Саргон (который вообще не произносил их вслух) продемонстрировали что-то невероятное, превосходили за счет чистого умения своих более сильных противников. "Выпад снежного барса", "Дарящий прохладу вэй, настигающий тигров йи" и другие виденные им приемы. Однако появившийся перед ним член гвардии Императора оказался на совершенно другом уровне.
