Ромка уже полез под кафтан за телефоном, чтобы написать прости-прощай, как дверь распахнулась и снова захлопнулась. Стекло, наверное, еще советское, современное давно бы вылетело с таким тайфуном.
— Не идет! — заорал на него раскрасневшийся пацан.
Да не только красный, еще и заплаканный. Ну надо ж, елки зеленые…
— Не идет, так не идет. Чего реветь-то? — выдал Ромка, забывшись, своим нормальным голосом и тут же присел подле ребенка, чтобы тот ничего не заподозрил. — Давай решим вдвоем, — заговорил снова хрипло. — Отдадим ей подарок или другим девочкам оставим, которые не боятся Деда Мороза?
— Она тебя не боится, она не хочет выходить, потому что она — олень!
— Кто? — снова забыл про стариковскую хрипотцу Ромка.
— Олень Рудольф с красным носом.
Елки-палки, ну и как тут не заржать, как конь. Ну, пацаненок, что же ты с Дедушкой делаешь…
— Она же девочка, тогда уже олениха Рудольфина…
Боже, ну вот чего ему не заткнуться?! Разве может Дед Мороз подобное нести… Что о нем ребенок подумает!
— У нее свитер с оленем! Она не хочет в нем выходить к тебе!
— А без свитера тоже не хочет?
— Без свитера не может. У нее под свитером ничего нет.
— Принеси ей платье тогда на кухню, я подожду, — вздохнул Ромка обреченно.
Ох уж эти дети… С ума сведут! И любой лед на сердце растопят! Он уже даже на мамашу не злится. Не получается.
— Соня не разрешает мне свои вещи трогать, — озвучил Тихон новую проблему.
— А мне можно? — спросил, понимая, что понес уже околесицу.
Не будет он копаться в девчачьих вещах! Это уже совсем не по-дедморозовски как-то!
— Пусть мама ей платье принесет, — исправился Ромка.
— У нас нет мамы! — просто уже завопил Тихон, точно в рупор.
— А с кем вы с Соней сейчас дома? — сдался Ромка, и голос у него без всякого труда вышел усталым-усталым.
— Ни с кем! Одни! Папа за материалами уехал!
— Так, а с кем я… — он запнулся, вдруг выдав вопрос громко и своим голосом. Вопрос, который не собирался озвучивать.
Тихон не понял. И ничего не сказал. Но ответ он услышал:— Со мной.
Повернулся на носках и запрокинул голову, потому что все еще оставался вприсядку.
— Я — Соня.
Он видел перед собой оленя с красным носом. И, кажется, этим оленем был вовсе не свитер, а снова он. Ну как так выходит… И голову не почесать на предмет оставшихся рогов — шапка свалится, вместе с париком, а так крепко сидит и держит внутри закипевший мозг.
Через секунду над вязаным оленем он увидел лицо. Тоже раскрасневшееся, пусть и не до красного носа. Сестра? Которой он купил куклу? Его что, два раза развели, как идиота?
6. Чай не чай
Решение выйти к Деду Морозу далось Соне великим усилием воли — не разревись Тихон на плече у постороннего человека, она ни в жизнь не показалась бы этому Роману. И что сказать теперь про куклу…
— Соня, которая попросила у меня куклу… — проговорил тот без всяких вопросительных интонаций.
— У вас… — начала Соня и…
Осеклась — «у меня», это ж не у него, не у Романа Санина, а у Деда Мороза, в образе которого он сидел в их прихожей, точно в луже, а виноват во всем Тихон! Если бы только она знала, к чему приведет ее попытка воплотить в жизнь детскую мечту, ни в жизни бы не выписала этот дурацкий телефон на бумажку.
— Я ничего не просила. Это все Тихон выдумал, дедушка, — проговорила она через силу, глотая скопившиеся во рту слюни. Сладкие. От свеклы, наверное, которую она успела попробовать.
— Ты сама сказала, что хочешь куклу! — закричал братик, пылая праведным гневом.
Соня хотела улыбнуться, но вовремя прикусила губу. Пусть кричит — хоть не висит больше у Романа на шее. Отошел на два шага, и теперь Дед Мороз на ноги поднимется. Но тот все не поднимался и не поднимался. Так и подумаешь, что старенький — нужно руку подать, но она знает год его рождения по водительскому удостоверению. И знает, что он хотя бы не пешком к ним шел с огромным мешком.
— Я же не писала записку…
Роман вздрогнул под красной синтетической шубой. Не от холода, а от странного слова «записка» — за него тетка попросила знакомство с девушкой, и вот — спасибо Деду Морозу, шутник старик знатный! Так и поверишь в его существование!
Отчего эта Соня такая красная — отсвет от дурацкого свитера? Это ж надо так вырядиться — и олень на белочку больше похож, убери только рога. А олень тут он, и рога имеются, на месте. Вот башка и чешется, а совсем не от парика. Свалить бы уже и бросить в помойку этот наряд. Не попрется же он родственников в этом образе поздравлять! В помойку, в помойку… И куклу туда же…
— Записки — это прошлый век, — выдал он стариковским голосом. — Сейчас все по телефону общаются. Кукла есть — получите. Можешь не расписываться.
Получательница еще больше покраснела. А краснеть должен он — ему по роли положено быть с красным носом. Достал из красного мешка прозрачную коробку и протянул Соне. Та взяла и замерла. На него смотрит: сверху вниз, и Ромка наконец догадался подняться, но расправлять плечи не стал. Не к месту, да и не по образу и подобию Деда Мороза тогда станет выглядеть. А ему отыграть бы до занавеса и без аплодисментов удалиться. Зачеркнуть последний день календаря и забыть, как дурной сон, доброе непрошенное дело.
— Не нравится, ну извиняй… — совсем по-стариковски прохрипел он и выпрямился.
Только выдохнуть не мог — слишком близко стоял от Сони, еще спалит несчастную, как огнедышащий дракон. А так все и было — внутри кипело. От обиды за свою тупость и бездарно потраченный последний день года. Завтра вот ничего не будет делать — тупо проваляется до вечера в постели. Ну, если Женька не погонит пса выгуливать. Дров он уже нарубил без всякого топора.
— Ну, мне пора…
Повернуться не успел, как Соня подала голос и протянула ему куклу.
— Вдруг у вас есть, кому подарить?
— Нет, вы, — Ромка опустил глаза к Тихону, чтобы не смотреть девушке в лицо, — были у меня последними. Теперь дедушка будет отдыхать до будущего года. А куклу вы сами найдёте, кому подарить… Ну… Мне пора, а то олени замёрзнут.
Тихон тут же схватил его за рукав.
— А ты придёшь на будущий год?
Ромка замер, но не повернул головы в сторону кухонной двери, на фоне которой стояла старшая сестра. Сестра ли? Или… Мама. На самом деле. Не смог верно оценить возраст. Дурацкий свитер и отсутствие косметики могли спокойно снять пару годков, а родить можно и в пятнадцать. Дурное дело нехитрое. Понятное дело, ничего хорошего не вышло, вот и пришлось дедушке в папы записаться. А мамы у Сони может реально не быть. Впрочем, не его дело…
