В панике Марфа огляделась в поисках средств защиты и наткнулась глазами на резиновый вантуз, которым иногда приходилось прочищать сливы. Ручка у него была довольно длинная, но круглый резиновый набалдашник доверия не вызывал.
Ну и хрен с ним, все равно ничего другого под рукой нет! Она дотянулась до вантуза и, крепко схватив свое оружие, бесшумно поднялась. Если сумеет ударить точно, выгадает несколько секунд, чтобы успеть добежать до своей квартиры. Мысленно простившись с жизнью, она отбросила крючок, резко распахнула дверь и с силой ткнула перед собой вантузом. Он пролетел в пустоту, она пронеслась вслед за ним и с размаху врезалась в стену. Хорошо, что тычок был так себе, иначе голове точно пришел бы каюк.
– Черт! – выругалась Марфа, отлипла от стены и огляделась. Свет из открытой двери ванной осветил коридор. Он был пуст.
– Это что, блин, такое? – вслух сказала она. – Я рехнулась, что ли?
Она потерла лоб, чувствуя, как на нем наливается шишак. К вечеру будет синяя гуля. Ничоси! У нее крыша поехала? Перетрудилась? Или это предвестники климакса? Старость стоит на пороге, а она и не заметила? Уже глюки начались? Потом паранойя, а затем и деменция?
Марфа еще раз огляделась. Все тихо и спокойно, нигде ничего. Померещилось, точно. Выдохнув, она заперла дверь в ванную, выключила свет и поплелась к себе.
Надо выпить. Верное средство от стресса. Она прошла на кухню, решив отыскать где-нибудь спиртное, и тут заметила, что все еще крепко сжимает рукой вантуз. Эк ее разобрало! Почувствовав, что сейчас начнется припадок истерического смеха, она бросила свое орудие на пол, быстро пробежалась по шкафчикам, обнаружила бутылку, на дне которой плескалась водка, открыла ее и сделала пару глотков. Водка скользнула по сжатому спазмом горлу в желудок, растеклась там «мыслью по древу», и все вдруг стало хорошо и замечательно.
– Дура ты, Марецкая! – заявила она и еще раз приложилась к горлышку бутылки.
Выпить сто грамм с утра! Что может быть лучше?
Теперь неплохо бы закусить. Что у нас есть съестного? Ничего, кроме каких-то невнятных печенюшек? Сойдут и они.
Она запихала в рот сразу несколько штук и стала с хрустом жевать. Скорее бы приехал Володя. С его появлением все страхи исчезнут, «как сон, как утренний туман». Это кто сказал? Александр Сергеевич? Наше вам с кисточкой!
Марфа церемонно поклонилась невидимому Пушкину, допила последний глоток, и тут в дверь ее квартиры постучали.
«Упс!» – сказал желудок. Марфа икнула и застыла, как изваяние. Опять? Ну уж нет!
Как отчаянный боец гранату, она перехватила опустошенную бутылку, промаршировала к двери и, распахнув ее, с силой замахнулась.
Стоящий за дверью мужик отпрянул и вытаращил глаза.
– Здра… – успел произнести он.
– Ах ты сволочь такая!
От стремительности атаки бутылка не удержалась, вырвалась из рук, шмякнулась на пол и разлетелась вдребезги, но Марфу это не остановило. Налетев на мужика, она схватила его за грудки и с силой кинула на стену. Потом отбежала и кинулась снова. Обалдевший от неожиданного натиска дядька успел, однако, увернуться, оказался у нее за спиной, мгновенно перехватил ее руку, завернул за спину и прижал Марфу животом к стене.
«Ну вот и конец», – успела подумать она.
– Здравствуйте, я ваш сосед, пришел представиться, – сказал у нее за спиной нормальный человеческий голос.
– Чего? – просипела Марфа и икнула во второй раз.
– Если не будете драться, то я скажу «чего». Не будете?
– Ммм… – невнятно пообещала она.
Дядька выпустил ее и повернул к себе лицом. Марфа уставилась на новоявленного соседа и снова икнула.
– Вы от страха икаете или от того, что закуска плохая была? – вежливо поинтересовался мужик.
– Плохая…
Мужик кивнул:
– Тогда могу предложить кофе. На завтрак. Хотите?
Марфа помотала головой. Еще кофе с ним пить?
– Понимаю, – согласился дядька. – Тогда сначала все же представлюсь. Федор Волынцев, ваш сосед. Вчера приехал.
– Я не видела.
– Я поздно приехал, вы спали уже, наверное. Вещей у меня немного, так что шума особого произвести не удалось.
– А… у ванной… это вы… были? – пытаясь преодолеть мучительную икоту, выдавила Марфа.
– Да хотел, знаете ли, умыться. Не сразу понял, что там кто-то есть. Ведь Анна Андреевна умерла.
И вдруг спросил с подозрением:
– А вы сами-то кто?
Он все еще стоял очень близко и, как оказалось, держал ее за руку. Марфа вырвала скрюченную конечность и отступила к своей двери.
– Она оставила мне квартиру. По завещанию.
Дядька удивился:
– Не знал, что у нее имелись родственники.
– Я не родственница. Ухаживала за ней.
– Понятно. Нанятая сиделка.
Дядька сказал это как-то так, что Марфа оскорбилась.
– Никакая я не нанятая. Я подруга.
Дядька посмотрел с недоверием. Марфа завелась:
– Да, подруга! Очень близкая! И думайте что хотите! Мне наплевать!
Она рванула ручку, забежала к себе и захлопнула дверь так, что в ней что-то жалобно пискнуло.
– Дурак, – вслух сказала она и отправилась запивать икоту.
Она выпила почти литр воды и наконец немного успокоилась.
Откуда взялся этот сосед? Анна Андреевна вроде говорила, что квартира давно пустует. Художник лет десять как съехал. Может, вернулся? Хотя дядька на художника не похож, впрочем, и на дядьку тоже. До дядьки ему еще лет двадцать как минимум. Выглядит он, конечно, немного странно. Потерто как-то. Как будто сильно устал. Возможно, родственник того художника. Анна Андреевна рассказывала, что у художника был сын. Кажется, военный. Или летчик. Или военный летчик. Да! Так это он? Что-то не тянет новоиспеченный сосед на летчика. Летчик-налетчик… Ой, а вдруг правда?
Марфе неожиданно ужасно захотелось горячего пахучего кофе с пенкой. Кажется, он ее как раз на кофе звал? Нет. Идти нельзя. Только последняя идиотка сама полезет в пасть тигру. Хотя этот больше похож на волка. Злого волка.
Марфа походила по комнате, остановилась перед зеркалом и чуть не упала от смеха. Ничего себе видос! Волосы дыбом, на лбу синяк, белый махровый халат весь вымазан неизвестно чем! Кошмар! Как этот сосед не описался от страха от одного ее вида?
Она принялась приводить себя в порядок. Минут через тридцать ей это удалось. Впечатляющая шишка на лбу была замазана тональным кремом и прикрыта челкой. Теперь в зеркало можно было смотреть без опаски.
Странное у этого соседа лицо. На ее собственной физиономии все было круглым или овальным. Никакой драмы. Ей не нравилось. Марфа любила скульптурные лица без всяких там закруглений. У соседа на лице только прямые линии и острые углы. Даже глаза треугольной формы. В целом, конечно, интересное лицо. Мужское. Без смазливостей.
