И все вернулось. «И жизнь, и слезы, и любовь». Так, кажется, Александр Сергеевич говорил?
Он не понял, как они попали в квартиру. Не помнил, как добрались до кровати. Как избавились от одежды.
В памяти осталось только ее запрокинутое лицо и закрытые глаза с очень черными ресницами.
На трассе
В семь Марфа разбудила его. Свежая и улыбающаяся. Уже успела принять душ и даже причесаться. Волосы не стояли, как обычно, дыбом, а завивались вполне приличными локончиками. Федор улыбнулся. Смешная.
Через час после того, как он высадил ее возле работы, позвонила Алина Маланина.
Федор помедлил, глядя на экран телефона. Как бы так не слишком грубо объяснить девушке, что он не может быть с ней?
– Федор! Мне очень нужна твоя помощь!
Алина так кричала, что Федор сразу понял: все серьезно.
– Что случилось, Алина?
– Мне нужно срочно попасть в Ярославль! Папа поехал туда готовить выставку Юрия Васильевича и попал в больницу! Надо торопиться! Врачи ожидают худшего! Боже! У меня вчера машину в ремонт забрали! Я просто в отчаянии! Не знаю, к кому обратиться! Пожалуйста, отвези меня к нему! Потом сможешь сразу уехать!
У нее перехватило горло. Раздались глухие рыдания.
– Ты где сейчас?
– Дома. Забежала собрать кое-что из вещей. Пыталась обратиться к друзьям…
– Не надо ни к кому обращаться. Я уже еду.
Алина жила в другом конце города. Заезжать в редакцию значило потерять слишком много времени. Марфе он позвонил с дороги.
– Попроси Егора проводить тебя до дома.
– Зачем?
«Сейчас начнет спорить и упрямиться», – подумал Федор и решил набраться терпения.
– На всякий случай.
– Ты думаешь, Бубенцов вернется, чтобы отомстить за поруганную честь? Да он с перепугу до Приозерска пешком был готов бежать! Он же видел, какие защитники у его жены! Против вас с Егоркиным он тля кукурузная! И дружков своих прислать побоится! Я уверена: сидеть за него никому неохота!
– Сделай, как я прошу. Запрись и никуда не ходи.
– Да перестань! Все закончилось!
– Даже если и так. Просто обещай, что сделаешь.
– Ладно, параноик ты наш.
– Отлично. К вечеру вернусь.
Марфа подозрительно молчала.
– Ты что?
– Ничего.
– Но я ведь слышу.
– Ничего ты не слышишь!
Федор начал злиться:
– Марфа, кончай эти вытребеньки! Говори, что не так!
– Все не так! – выпалила Марфа. – Эта Алина-малина просто заманивает тебя!
– Куда?
– Туда!
Федору стало смешно и приятно. Оказывается, его тоже ревнуют.
– Не переживай. Меня заманивать – только время тратить.
– Ага! Знаю я этих тихонь! В них знаешь кто водится?
– Вот именно что знаю, поэтому можешь не волноваться. Отвезу ее – и сразу назад. Я быстро.
Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь.
Под Вологдой, в небольшой придорожной гостинице, где они остановились, чтобы перекусить в кафе, Алине стало плохо. Она вдруг побледнела и съехала со стула на пол. Федор крикнул официанткам, чтобы вызвали скорую, и кинулся приводить ее в чувство. В конце концов девушка открыла бессмысленные глаза.
– Ты как?
Она слабо мотнула головой и снова отключилась.
Через час приехала скорая. Алине сделали укол и предложили либо везти ее в больницу, либо остаться в гостинице до улучшения состояния.
– Что с ней?
– Резко давление упало. Должно быть, перенервничала сильно. Хотя причины могут быть и посерьезнее. Если не хотите зависнуть надолго, советую понаблюдать хотя бы ночь. Когда состояние стабилизируется, купите кое-что в аптеке и поедете. Впрочем, я, как вы понимаете, ответственность на себя не беру.
Федор снял номер и отвел чуть живую Алину на второй этаж, где располагалась гостиница. Даже если ему сперва показалось, что Алинин обморок – постановка, то теперь, глядя на ее помертвевшее лицо, он испытывал только тревогу за ее состояние.
Человек из-за отца перенервничал, а он сразу плохое подумал, мерзавец.
Было только шесть вечера, и еще оставалась надежда, что Алина, очухавшись, сама решит ехать дальше. Тогда он сможет вернуться в Питер ночью. Семьсот километров – ерунда! Ночью по трассе за четыре часа долетит. Во всяком случае, к утру успеет и отвезет Марфу на работу.
Однако он недооценил тяжесть ситуации. Было уже почти девять, а Алина все никак не могла прийти в себя.
Один раз она попросила отвести ее в туалет, но потом снова легла, сообщив, что сильно кружится голова.
– Принеси мне воды, пожалуйста, – попросила она.
Федор спустился в кафе за водой. Надо было позвонить Марфе.
– У нас непредвиденная ситуация, – сообщил он деловым тоном, как только Марфа сказала, что она дома и все в порядке.
– Так я и знала! – заявила она.
Даже отсюда он увидел, как ее глаза загорелись ведьмовским огнем.
– Эта Алина вообще наглая до невозможности! Теперь она точно затащит тебя в постель!
– Что я, грелка, чтобы меня в постель затаскивать?
– Ты жалостливый! Посочувствуешь бедной сиротке и…
– Что?
– Не заметишь, как окажешься в ее объятиях, вот что! И не делай невинные глаза!
– Ты видишь, какие у меня глаза?
– Я все вижу! Даже то, что ты сам не против!
– Ну вот это ты зря. И в мыслях не было.
– Было.
Она помолчала, видимо пытаясь успокоиться, а потом уже чуть тише спросила:
– Это не спектакль?
– Нет, – твердо ответил он, хотел прибавить что-нибудь ласковое, нежное и очень интимное, но не решился.
Не уверен, что она хочет услышать это от него?
– Главное, береги себя и не геройствуй, – сказал он напоследок.
Когда Федор вернулся, Алины в кровати не было. В ванной лилась вода.
– Никак полегчало, – сказал он вслух и посмотрел на часы.
Конечно, нехорошо ночью гнать девушку в машину, но, кажется, им обоим дорого время. Как там Елисей Вениаминович?
– Рад, что ты на ногах, – сказал он, увидев, что Алина вышла, закутанная в халат.
– Просто надо было хотя бы умыться, – ответила она слабым голосом, держась за стены, дошла до кровати и легла.
